Глава 9. Психология и психопатология терроризма 9.1. Общие положения 9.1.1. Определения терроризма Террористические акты, направленные на устрашение и запугивание населения, стали неотъемлемой частью современной жизни. Террор (лат. terror – страх, ужас) определяется как

Террористические акты стали неотъемлемой частью совре­менной жизни. Террор (лат. terror - страх, ужас) - направлены на «устрашение», «запугивание». Именно это обстоятель- 1 то и определяет террор как особую форму политического насилия, характеризующуюся жестокостью, целенаправлен­ностью и кажущейся эффективностью. Террор - ужас, то эмоциональное состояние, возникновения которого до­знаются террористы, осуществляя те или иные специальные действия - террористические акты. Террористический акт является средством, методом, использование которого ведет реальные или потенциальные жертвы к состоянию ужаса. Со­вокупность звеньев террорист «- террористический акт - террор составляет терроризм как целостное явление (Оль­шанский, 2002).

Терроризм - это устрашение людей осуществляемым на­силием. Насилие это осуществляется в самых разных формах: это физическое, политическое, социальное, экономическое, информационное и т. д. насилие. С учетом степени массово­сти и по мере организованности выделяют четыре вида наси­лия: массовое организованное и массовое стихийное, инди­видуальное стихийное и индивидуальное организованное. Ка­ждое из них имеет свою специфику и особенности. Общее историческое развитие терроризма, с некоторыми исключе­ниями, шло по цепочке: индивидуальный - групповой - ло­кальный - массовый терроризм. Массовый терроризм - достижение последнего минувшего столетия, точнее - его по­следней четверти.

Терроризм представляет собой особую деструктивную разновидность человеческой деятельности. Однако, как и лю­бая деятельность, она имеет трехчленную структуру (деятель­ность - действие - операции), которым соответствуют три вида побуждающих стимулов (мотив - цель - условия). Мо­тив обладает побуждающей и смыслообразующей функциями для террориста. Среди основных мотивов занятия террори­стической деятельностью («террорной работой») выделяются: 1) меркантильные мотивы; 2) идеологические мотивы; 3) мо­тивы преобразования, активного изменения мира; 4) мотив власти над людьми; 5) мотивы интереса и привлекательности терроризма как особой деятельности; 6) «товарищеская» мо­тивация; 7) мотив самореализации.

Взрывы.Террористы, как правило, устанавливают взрывные уст­ройства в жилых домах и общественных местах, на дорогах, в метро, на железнодорожном транспорте, в самолетах, при­паркованных автомобилях. В настоящее время могут исполь­зоваться как промышленные, так и самодельные взрывные устройства, замаскированные под любые предметы.

Меры безопасности при угрозе проведения теракта

1. Будьте предельно внимательны и доброжелательны к окружающим вас людям.

2. Ни при каких условиях не допускайте паники.

3. Если есть возможность, отправьтесь с детьми и преста­релыми родственниками на несколько дней на дачу, в дерев­ню, к родственникам за город.

4. Обезопасьте свое жилище:

5. уберите пожароопасные предметы, взрывчатые и хими­чески опасные вещества из жилища;

6. закройте на замки и другие запорные устройства окна, двери, чердаки, подвалы;

7. организуйте охрану своего дома, особенно следите за появлением незнакомых и подозрительных лиц;

8. подготовьте подвальные и другие заглубленные поме­щения под укрытия;

9. всегда имейте в готовности аварийное освещение, запас воды (минеральная вода, компоты и другие жидкости) и консервированных пищевых продуктов;

10. уберите с окон горшки с цветами;

11. закройте окна шторами - это защитит вас от повреж­дения осколками стекла.

12. Сложите в сумку необходимые документы, ценные ве­щи, деньги на случай экстренной эвакуации.

13. По возможности реже пользуйтесь общественным транспортом.

14. Отложите посещение общественных мест.

15. Примите меры к техническому укреплению чердаков и подвалов, произведите установку замков и домофонов.

16. Не сдавайте свое жилье и другие жилищно-бытовые и производственные помещения незнакомым лицам для крат­ковременного проживания или в коммерческих и еще ка-i их-то целях.

17. Будьте организованны и бдительны, готовы к действи­ем в чрезвычайных ситуациях, держите связь с органами пра­вопорядка, гражданской защиты и жилищно-коммунальной службой.

18. Окажите психологическую поддержку старым, боль­ным и детям.

Психологические портреты террориста и его жертвы.

Несмотря на многочисленные исследования, проводимые зарубежными и отечественными специалистами, террористы не попадают в специфическую диагностико - психиатрическую категорию. Большая часть сравнительных исследований не обнаружила никакой явной психической ненормальности террористов. Тем не менее продолжаются попытки выявить специфическую личностную предрасположенность у людей, становящихся на путь терроризма. Среди членов террористи­ческих групп наблюдается значительная доля озлобленных паранойяльных индивидов. Общая черта многих террори­стов - тенденция к экстернализации, поиску вовне источни­ков личных проблем. Хотя эта черта не является явно пара­нойяльной, имеет место сверхсосредоточенность на защите Я путем проекции. Другие характерные черты - постоянная оборонительная готовность, чрезмерная поглощенность со­бой и незначительное внимание к чувствам других. Была об­наружена психодинамика, сходная с той, которая обнаружена в случаях, граничащих с нарциссическими расстройствами.

Личность террориста характеризуется сочетанием истерических и эксплозивных черт, высоким уровнем нейротизма и фрустрированностью, приводящей к прорыву барьера социальной адаптации, выраженной асоциальностью; однако далеко не всегда террористы обнаруживают физическую агрес­сию (более характерную для лиц, совершающих такие престу­пления против личности, как убийства, изнасилования). У большинства террористов обнаруживают расстройства лич­ности с высоким уровнем косвенной агрессии. При этом ме­ханизм реализации террористического акта, как правило, включает в себя аффектогенную мотивацию, психопатиче­скую самоактуализацию и развивается по схемам:

Утрата связей с обществом - оппозиция обществу - переживание общественного, давления;

Фрустрация - желание лидерства «назло врагам» - месть обществу за отвержение.

Наиболее громкие террористические акты отмечены, как правило, многочисленными жертвами, что создает страх пе­ред террористом, служит компенсацией со стороны общества и питает его амбиции. Из чего был сделан вывод, что главная цель террориста - демонстрация собственной силы, а не на­несение реального ущерба. Террорист не стремится к безы­мянности, он всегда охотно берет на себя ответственность за свои действия.

Психологические типы террористов в определенной сте­пени (хотя и не абсолютно) соответствуют четырем извест­ным классическим типам темперамента. Специфика террори­стической деятельности накладывает свой отпечаток на клас­сические типы, присутствующие в норме, поэтому и «сангвиник», и «флегматик», и тем более «меланхолик» зна­чительно более энергетичны, чем среднестатистический представитель данного типа: по уровню энергетики они при­ближаются к «холерику», считающемуся наиболее темпера­ментным. Однако определенные характеристики позволяют провести такую типологизацию. В ее основе лежат как внеш­ние, конституционные, так и внутренние, характерологиче­ские признаки, позволяющие относить каждый из приводи­мых ниже портретов к одному из четырех классических типов.

Террорист-флегматик. В трактовке И.П.Павлова, это тип сильный и устойчивый, уравновешенный, иногда инертный; спокойный, «надежный». Нервная система характеризуется значительной силой и равновесием нервных процессов наря­ду с малой подвижностью. Реагирует спокойно и неспешно, не склонен к перемене своего окружения, хорошо сопротив­ляется сильным и продолжительным раздражителям. По Г.Ю.Айзенку, это эмоционально устойчивый интроверт. Не склонен к психопатии и истерии, напротив, часто обладает качествами иного рода. В терроре не столько боевик, сколько эмоциональная опора группы или организации - так сказать, стабилизирующее начало группы.

Террорист-сангвиник: Согласно И.П.Павлову, это тип сильный, уравновешенный, подвижный. Его нервная система отличается большой силой нервных процессов, их равновеси­ем и значительной подвижностью. Это человек быстрый, лег­ко приспосабливающийся к изменчивым условиям жизни. Его характеризует высокая сопротивляемость трудностям жизни. По Г.Ю.Айзенку, это тип эмоционально устойчивый и экстравертированный. Наиболее адаптивный среди всех ос­тальных типов. Его решения основаны не на ситуативных эмоциях, а на устойчивых убеждениях, основанных на жиз­ненном опыте.

Четвертый тип больше всего напоминает меланхолика. По И.П.Павлову, это слабый тип нервной системы. Он характе­ризуется слабостью как процесса возбуждения, так и тормо­жения, обычно плохо сопротивляется воздействию сильных положительных и тормозных стимулов. Меланхолики часто пассивны, заторможены. В особенности их деятельность час­то тормозится негативными моральными переживаниями, ко­торым они придают большое значение. Воздействие слишком сильных раздражителей может стать для меланхолика источником различных нарушений поведения. Так, например, ней-ротизм в сочетании с интровертированностью часто дает «на выходе» дистимию, навязчивые представления, иногда - страхи. По Г.Ю.Айзенку, это достаточно невротизированный интроверт.

Дифференцированный анализ (Ольшанский, 2002) пока­зал, что среди участников террористических организаций и террористических действий 46% холериков, 32% сангвини­ков, 12% меланхоликов и 10% флегматиков.

Виктимология - наука о жертвах и, в частности, о психо­логических особенностях жертв. Известно, что далеко не вся­кие люди оказываются в числе жертв, например, террористи­ческих актов. Есть некая непонятная, загадочная предраспо­ложенность, особая «жертвенность», пока еще недостаточно изученная наукой. Изучение психологии жертв террора обыч­но представляет собой сложное дело. Во-первых, м"ало кто из жертв остается живым и достаточно сохранным. Во-вторых, оставшиеся в живых не хотят вспоминать о произошедшем и тем более говорить об этом. Тем не менее анализ поведения жертв террористических актов показал, что оно по многим па­раметрам сближается с поведением жертв стихийных бедствий и техногенных катастроф.

Совершение террористического акта обусловливает разви­тие довольно стереотипных реакций.

Первая группа лиц, вовлеченных в террор, - близкие родственники заложников и «пропавших без вести» (предпо­ложительных заложников) - внезапно оказались в ситуации «психологического раскачивания»: они метались от надежды к отчаянию. Все эти люди обнаружили острые реакции на стресс с характерным сочетанием целого комплекса аффек­тивно-шоковых расстройств (горя, подавленности, тревоги), паранойяльности (враждебного недоверия, настороженности, маниакального упорства) и соматоформных реакций (обмо­роков, сердечных приступов, кожно-аллергических высыпа­ний).

Состояние представителей второй группы - только что освобожденных заложников - определялось остаточными явлениями пережитых ими острых аффективно-шоковых реак­ций. В клинико-психологическом плане это была достаточно типичная картина так называемой адинамической депрессии обычно свойственными ей «масками» астении, апатии. Характерным было нежелание вспоминать пережитoe, стремление «скорее приехать домой, принять ванну, лечь нить и все забыть, поскорее вернуться к своей обычной жиз­ни». Особо отметим навязчивое желание поскорее «очиститься», в частности «принять ванну», - оно было особенно сим­птоматичным и высказывалось многими освобожденными за­ложниками.

Третий тип был характерен для одино­ких мужчин и женщин с низким уровнем образования и сни­женной способностью к рефлексии. Второй тип был типичен для женщин с детьми или беременных женщин. Первый тип был общим практически для всех остальных заложников.

Кроме таких различий поведения отдельно отмечались специфические психопатологические феномены двух типов.

Феномены первого типа - ситуационные фобии. В очаге чрезвычайной ситуаций заложники испытывали ситуационно обусловленные агорафобические явления. Это было: боязнь подойти к окну, встать во весь рост, старание ходить пригнув­шись, «короткими перебежками», боязнь привлечь внимание террористов и т. п. Естественно, все это определялось стрем­лением уцелеть в происходящем вокруг бое. Однако уже в ближайшие дни после своего освобождения заложники с вы­раженным аффектом жаловались на появление навязчивой агорафобии (боязнь открытых пространств) и склонности к ограничительному поведению. У них вновь появились такие симптомы, как боязнь подходить к окнам - уже в домашних условиях; боязнь лечь спать в постель и желание спать на по­лу под кроватью, и т. п. Наиболее характерны такие жалобы были для молодых женщин, беременных или матерей мало­летних детей. В ситуации заложничества их поведение отли­чалось максимальной адаптивностью (демонстрационной по­корностью) - за этим стояло стремление спасти своих детей. Действия террористов эти женщины оценивали с позиций отчуждения. Спустя некоторое время после своего освобожде­ния они вновь вернулись примерно к тому же типу поведе­ния. Либо заложничество оставляет такие сильные и длитель­ные, хронические последствия, либо их поведение вообще отличается такими особенностями.

Второй тип феноменов - это различные искажения вос­приятия ситуации. В структуре «синдрома заложника» уже после освобождения иногда жертвы высказывались о пра­вильности действий террористов; об обоснованности их хо­лодной жестокости и беспощадности - в частности «неспра­ведливостью властей»; об оправданности действий террори­стов стоящими перед ними «высокими целями борьбы за социальную справедливость»; о «виновности властей в жерт­вах» в случае активного противостояния террористам и т. п. Такие высказывания, по сути соответствующие «стокгольм­скому синдрому», были характерны для немолодых, одиноких мужчин и женщин с невысоким уровнем образования и низ­кими доходами. Эти высказывания были пронизаны аффек­том враждебного недоверия и не поддавались критике. Такие суждения возникали только после освобождения - в период заложничества именно эти люди демонстрировали описанное выше поведение третьего типа, отличались хаотичными протестными действиями, провоцировавшими конфликты и уг­розы агрессии со стороны террористов. Судя по всему, такое реактивное оправдание террористов можно рассматривать как проявление своеобразной «истерии облегчения».

Таким образом, массовая психология жертв террора скла­дывается из пяти основных слагаемых. Они могут быть вы­строены хронологически. Это страх, сменяемый ужасом, вы­зывающим либо апатию, либо панику, которая может сме­ниться агрессией. Мужчины и женщины - жертвы террора ведут себя по-разному. Определенные поведенческие разли­чия связаны с уровнем образования, развитостью интеллекта и уровнем благосостояния (если человеку почти нечего те­рять, он проявляет склонность к хаотичному, непродуктивно­му протесту). Спустя какое-то время после террористическо­го акта у его жертв и свидетелей сохраняется психопатологи­ческая симптоматика - прежде всего, в виде отложенного страха, а также разного рода фобий и регулярных кошмаров. Отдельные факторы и обстоятельства можно считать некото­рыми «чертами виктимности». В описанных случаях такими чертами был пол (жертвами прежде всего становились жен-шины), наличие маленьких детей или же беременность.

Эту очень специфическую психологическую реакцию, при которой жертва проникается необъяснимой симпатией к сво­ему палачу, специалисты назвали «стокгольмским синдромом» или «травматической связью». Термин «стокгольмский син­дром» появился после того, как грабители банка в Швеции за­баррикадировались в нем с заложниками. Четверо из заложни­ков впоследствии стали особенно близки к этим грабителям, позже защищая их, когда они сдались полиции. Одна женщина даже развелась со своим мужем и вышла замуж за одного из налетчиков.

Данный термин определяет ситуацию, в которой залож­ники как будто «переходят» на сторону преступников, что проявляется и в мыслях, и в поступках. По мнению психоло­гов, жертвы террористов из-за страха перед ними начинают действовать как бы заодно со своими мучителями, настраива­ются на полное подчинение захватчику и стремление всяче­ски содействовать ему, при отсутствии возможности освобо­диться собственными силами. Сначала это делают для спасе­ния своей жизни в стрессовой ситуации, чтобы избежать насилия. Смирение и демонстрация смирения снижают поч­ти любую самую сильную, агрессивность. Затем - потому, что зарожденное синдромом отношение к человеку, от кото­рого зависит жизнь, полностью охватывает заложника, и он даже начинает искренне симпатизировать своему мучителю. То есть это сильная эмоциональная привязанность к тому, кто угрожал и был готов убить, но не осуществил угроз.

Для формирования «стокгольмского синдрома» необходи­мо стечение определенных обстоятельств:

Психологический шок и фактор внезапности ситуации захвата. Когда человек, только что свободный, оказы­вается в прямой физической зависимости от террори­стов.

Продолжительность удержания заложников. Заложни­ки подвергаются сильнейшему психологическому дав­лению. Фактор времени на стороне террористов, и с те­чением времени растет вероятность все большего под­чинения чужой воле.

Принцип психологической защиты. Любое стрессовое состояние погружает человека в депрессию, и чем силь­нее переживание, тем глубже.

«Стокгольмский синдром» стал объектом исследования психологов разных направлений и школ, мнения которых сходятся в том, что за появление синдрома ответственны ме­ханизмы психологической защиты. Человек как бы уподобля­ется маленькому ребенку, которого несправедливо обидели, ждет защиты и, не находя ее, начинает приспосабливаться к обидчику, с которым можно договориться лишь единствен­ным безопасным для себя способом. Подобная метаморфоза поведении заложников и есть, по сути, форма психологической ой защиты.

Как уже говорилось, подобная реакция проявляется не у всех, а лишь у некоторой части заложников. Как правило, у таких заложников есть нечто общее в характере, и их объеди­няет определенный опыт детства. Венгерский психоаналитик Шандор Ференци, последователь З.Фрейда, сравнивает пси­хологическую травму, связанную с захватом заложников, с избиением спящего ребенка. Повторяющиеся переживания травмы низводят того, кто ее переживает, «почти что на уро­вень забитого глупого животного».

Я бы отнесла моббинг к эмоциональному насилию, но не терроризму, потому что в данном случае не требуется выкуп.

Написать эту статью меня подтолкнула информация о мошенничестве, которое укладывается в понятие психологического терроризма. То есть запугать, а потом предложить выкуп.

Схема аферы такова: психотеррористы для начала информируют жертву о некой угрозе, запугивают ее, а потом проявляют «заботу».

Мошенники вычисляют человека, у которого на данном этапе жизни возникли некие трудности.

Затем ему приходит письмо, где написано, что ему может быть оказана магическая помощь в решении этих проблем, но за это он отдаст часть своей души.

Затем могут приходить какие-нибудь символы на емейл, могут вставить в дверь письмо с непонятной тарабарщиной, звонок на телефон с предупреждением, что «Все уже запущено» и так далее.

Время идет, у человека все разрешается само собой, как это часто бывает и через некоторое время ему приходит письмо, что его душа перешла в собственность некой компании, но так как он человек хороший, то может выкупить душу назад за некоторое количество долларов.

Психологический терроризм явление не новое, им на протяжении многих лет зарабатывают себе на жизнь цыгане. Приведу пример из жизни с последующим его разбором, чтобы было понятно, как цыгане используют запугивание для получения выгоды.

Одна женщина жутко боялась червей и гусениц, и об этом знал весь поселок, в котором она жила. В поселок приехали цыгане, и через пару дней цыганка сходу сказала, что у женщины порча, которую можно снять, и платить за это не надо. Женщина согласилась. Цыганка дала ей яйцо и сказала прокатать им свою постель, а завтра они снимут эту порчу.

Женщина сделала все, как ей велели, и как только муж ушел на работу, к ней явилась цыганка. Она взяла яйцо, начала бормотать и делать пассы руками, а после поднесла яйцо к женщине и, разбив его, показала той лежащую внутри мохнатую гусеницу. Женщина обмерла от страха и тут цыганка ей выдала: «Откупись от нее тем, на что она покажет, или эта порча будет тебя всю жизнь преследовать!». И пошла по дому показывать на хрусталь и другие ценные вещи, естественно, и про деньги не забыла.

Что здесь произошло?

Цыганка использовала боязнь этой женщины для запугивания. Узнать, чего женщина боится, не составляло труда, об этом знали все. Засунуть гусеницу в пустое яйцо тоже много ума не надо. Все, что ей потом оставалось, так это разыграть колдовство, заменить настоящее яйцо и подсунуть гусеницу под нос женщины - и та, уже обомлевшая от страха, отдала все, лишь бы избавится от ужаса.

Как же защититься от психологического терроризма?

Первое - это определите сейчас, находитесь ли вы в зоне риска, относитесь ли вы к тем людям, на которых данные манипуляции рассчитаны и могут воздействовать? Ведь психотеррористы не выбирают всех подряд, они, как правило, хорошие знатоки человеческой психологии. И свои манипуляции направляют на конкретную целевую аудиторию.

Для того, чтобы это определить, вам нужно ответить на простые вопросы:

Переживаете ли вы, если кто-то из родных и близких где-то задерживается? Рисуете ли в своем воображении картинки страшных происшествий, котоые могли с ними случиться? Верите ли вы в порчу, сглаз , проклятие?

Останавливается ли чаще ваше внимание в СМИ на страшных происшествиях: авариях, катастрофах, убийствах и необъяснимых явлениях?

Если вы ответили «Да» хотя бы на один из вопросов, то вы в зоне риска.

Если вы ответили «Да» на все три вопроса, то вы идеальная жертва для психологического терроризма.

Те, кто поколениями зарабатывают на жизнь данным видом манипуляций, вычисляют жертву по поведению: они подходят к тем, у кого замечают признаки подавленности, тревоги, испуга. Что очень часто свойственно тем людям, которые ответили «Да» на все три вопроса.

Второе, если вы находитесь в зоне риска, то как же противостоять таким манипуляциям? Избегайте общения с «благодетелями». Как детей учат не подходить на улице к незнакомым людям, так и вам это противопоказано.

Третье, если вы все же вступили в контакт и вам предлагают помощь, то не соглашайтесь сразу, скажите себе: «Стоп!». Дайте себе время на принятие решения, найдите возможность посоветоваться со значимыми людьми, которые не находятся под влиянием подобных страхов.

Особенно вас должно насторожить то, что вас просят никому об этом не рассказывать. Потому что мошенники знают, что если пройдет время и вы сможете с кем-то посоветоваться, то включится рациональный разум, и вы уже не будете во власти манипуляций пситеррористов.

Залог успеха психотеррористов в страхе их жертв, потому что под влиянием эмоций рациональный разум отступает, и человек начинает видеть то, что внушают ему мошенники и показывает

Сыктывкарский государственный университет

Юридический факультет

Заочное отделение

Специальность «Юриспруденция»

Контрольная работа

по курсу «Юридическая психология»

на тему: «Психология террориста»

Выполнила: студентка 6140 гр. Плато Т.Н.

Преподаватель: Логинова Н.В.

Дата отправки в университет:

Дата регистрации работы факультетом:

__________________

Сыктывкар 2010

План:

ВВЕДЕНИЕ.

Крайнюю опасность для всего человечества представляет такое набирающее в последнее время силу явление, как терроризм, имеющий транснациональную распространенность. Особую актуальность эта проблема приобрела после серии террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 года, сопровождавшихся огромными разрушениями высотных зданий, гибелью тысяч людей, и совершенных путем использования террористами захваченных рейсовых гражданских самолетов. В настоящее время проблема терроризма изучается с различных сторон. Психологов интересуют не столько правовые или этические, сколько психологические, личностные и социально-психологические аспекты этой проблемы.

Целью данной работы является определение мотивации и основных характерологических особенностей личности террориста.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

Дать определение понятию «терроризм»;

Определить мотивы и причины терроризма;

Представить характерные черты личности террористов.

Глава I. Понятие «терроризм». Источники терроризма.

Терроризм (terror – лат . страх, ужас) является одной из серьезнейших современных глобальных социальных проблем, потенциально или актуально затрагивающих каждого жителя планеты. Между тем, как это часто бывает, чем серьезнее, актуальнее и «очевиднее» проблема, тем большим количеством мифов и недоразумений она окружена.

Нет единого понимания терроризма и в общественных науках.

Вот лишь некоторые из имеющихся определений:

· «систематическое устрашение, провоцирование, дестабилизация общества насилием» ;

· «применение насилия или угрозы насилия против лиц или вещей ради достижения политических целей» ;

Террор - это политика устрашения, подавления политических противников насильственными методами. Террористы стремятся вызвать ситуацию хаоса в политических, экономических структурах общества, спровоцировать состояние страха в массовом сознании. Действия террористов направлены на то, чтобы создать панику в обществе, дезориентировать и дезорганизовать работу государственных органов.

«Экстремизм и терроризм, - отмечают Л. Дробижева и Э. Паин, - нельзя сравнить с вирусом, который человечество откуда-то подхватило. Это его внутренний недуг, порождаемый главным образом дисгармоничным развитием в социальной, политической и культурной областях» . Они называют четыре основных источника терроризма и экстремизма.

Во-первых, терроризм и экстремизм проявляются в обществах, вступивших на путь трансформаций, резких социальных изменений или в современных обществах постмодерна с выраженной поляризацией населения по этносоциальным признакам. Участниками террористических действий становятся маргинальные и иммобильные группы населения.

Во-вторых, социальные контрасты, резкое расслоение общества на бедных и богатых, а не просто бедность или низкий уровень социально-экономического статуса провоцируют агрессию и создают почву для терроризма.

В-третьих, незавершенная урбанизация, специфические формы индустриализации, изменения этнодемографической структуры общества, особенно нерегулируемая миграция, порождают экстремизм и интолерантность в обществе.

В-четвёртых, важную роль в распространении этнического и религиозного экстремизма и терроризма в исламском мире играет преобладание авторитарных политических режимов. Они провоцируют насилие «как форму разрешения политических противоречий и придают ему характер культурной нормы».

Известный социальный психолог, политолог Д. В. Ольшанский называет основные сферы терроризма.

Первая сфера - это политический террор, имеющий целью оказать влияние на политических лидеров, представителей власти, вынудить принять те или иные решения и совершить определенные действия. Целью политического террора часто является устранение неугодных политических деятелей ради изменения политического строя. Главный метод подобного террора - захват заложников, жизни которых предлагаются в обмен на уступки со стороны властей.

Вторая сфера - информационный террор, проявляющийся в прямом воздействии на психику и сознание людей в целях формирования необходимого общественного мнения. Методом террора является распространение слухов («слухи-пугало» и «слухи-агрессии»).

Третья сфера - экономический террор, заключающийся в различных дискриминационных экономических действиях, имеющих целью оказать давление на экономических конкурентов (фирмы, государства). Методы террора такого типа могут быть самыми разнообразными - игра на понижение стоимости акций конкурента или доведения до банкротства.

Четвертая сфера - социальный (бытовой) терроризм. Сюда можно отнести любые акты запугивания и причинения вреда на бытовом уровне .

II. Мотивационные типологии терроризма . Модели личности террориста.

Проблема причин, психологических корней и мотивации терроризма имеет системный характер. Западные исследователи разработали целый ряд мотивационных типологий терроризма, выделяя два их основных типа - личностные и политико-идеологические мотивации.

Описывая мотивацию террористической деятельности, Д. В. Ольшанский выделяет семь личностных типов мотивов:

1. Меркантильные мотивы. Для определенного числа людей занятие террором - это способ заработать деньги.

2. Идеологические мотивы. Такой мотив возникает как результат вступления человека в некую общность, имеющую идейно-политическую направленность.

3. Мотивы преобразования и активного изменения мира. Эти мотивы связаны с переживанием несправедливости в существующем устройстве мира и желанием его преобразования на основе субъективного понимания справедливости. Террористические организации могут дать молодым людям «возможность стать героем, - пишет К. Л. Оотс в исследовании, посвященном психологическим мотивам терроризма, - Стимулом может стать атмосфера приключений и авантюр... Молодые террористы получают также удовлетворение от веры, что способствуют важному делу. В некоторых случаях даже возможность умереть и стать мучеником может быть мощным психологическим стимулом» .

4. Мотив власти над людьми. Через насилие террорист утверждает себя и свою личность. Вселяя страх в людей, он укрепляет свою власть. «Насилие, - пишет французский исследователь Р. Соле, - имеет для некоторых террористов самодовлеющую ценность. Разрушение - революционный акт, стрельба - способ самоутверждения, и более того, придания себе подлинности» .

5. Мотив интереса и привлекательности террора как сферы деятельности. Террористов может привлекать связанный с террором риск, разработка планов, специфика осуществления террористических актов.

6. Товарищеские мотивы эмоциональной привязанности в террористической группе. Такими мотивами могут быть: мотив мести за погибших товарищей, мотивы традиционного участия в терроре, потому что им занимался кто-то из родственников. По мнению Д. Поуста, для индивидов, страдающих дефицитом самоуважения и с недостаточно развитой личностью, слияние с группой имеет фундаментальное значение. Групповой этос становится для них системой нормативных стандартов и ценностей.

7. Мотив самореализации. Это парадоксальный мотив. С одной стороны, самореализация - удел сильных духом людей. С другой стороны, подобная самореализация - признание ограниченности возможностей, констатация несостоятельности человека, не находящего иных способов воздействия на мир, кроме насилия.

«Терроризм - это действия, направленные на уравнение шансов... С точки зрения самих террористов, их действия - это форма восстановления попранной справедливости» .

Кандидат психологических наук Соснин В. А. указывает на ряд личностных предрасположенностей, которые часто становятся побудительными мотивами вступления индивидов на путь терроризма: сверхсосредоточенность на защите своего «Я» путем проекции с постоянной агрессивно-оборонительной готовностью; недостаточная личная идентичность, низкие самооценки, элементы расщепления личности; сильная потребность в присоединении к группе, т. е. в групповой идентификации или принадлежности; переживание большой степени социальной несправедливости со склонностью проецировать на общество причины своих неудач; социальная изолированность и отчужденность, ощущение нахождения на обочине общества и потери жизненной перспективы. При этом нельзя сказать, что приведенный набор этих характеристик является каким-то обобщенным психологическим профилем личности террориста .

Идейные мотивы могут быть социально-политическими, националистическо-сепаратистскими и религиозными.

Мотивационная основа националистического и сепаратистского терроризма часто значительно прочнее, чем у социально-политического, поскольку связана с кровными узами и семейными традициями, передается из поколения в поколение и закладывается с раннего детства. Еще более «мощной» оказывается мотивационная основа, когда националистические мотивы переплетаются с религиозным фундаментализмом, который нередко приводит к особенному фанатизму. У религиозного фанатика, готового совершить самоубийственный террористический акт, возможно наиболее рельефно проявляется то, что можно условно обозначить как «экстремистское сознание». Главной мотивационной доминантой является вера в обладание высшей единственной истиной, уникальным рецептом «спасения» своего народа, социальной группы или всего человечества. Известный специалист по терроризму Б. Дженкинс считает, что «террористы могут рассматриваться как абсолютисты, как «истинно верующие» . Такая вера задает тип ценностных и поведенческих моделей террористических групп.

Однако, нетрудно заметить, что указанной мотивационной доминанты недостаточно для обращения к террористической деятельности. «Людей убежденных, что они достигли высшей и единственной истины немало в самых разных сферах и лишь немногие из них обращаются к терроризму. Очевидно, что мотив обладания истиной является существенной, но недостаточной предпосылкой обращения к терроризму. Вероятность обращения к нему возрастает при наличии некоторых других условий, стимулов и мотивов, при наличии специфической ценностно-мотивационной системы» .

Необходимым элементом этой системы является крайняя нетерпимость к инакомыслию, а также ко всякого рода сомнениям и колебаниям, перерастающая в убеждение, что нормальный, полноценный человек просто не может видеть вещи в ином свете, чем тот, который открывается благодаря обладанию абсолютной истиной. Однако, поскольку на практике исключение инакомыслия оказывается невозможным, возникает другой важнейший компонент экстремистской мотивационной системы - идея обращения инакомыслящих в единственно истинную веру. Это возможно двумя способами - путем мирной пропагандистской или миссионерской деятельности, либо с помощью всех возможных, в том числе насильственных средств. Второй путь в пределе ведет к терроризму.

Соответственно два других компонента экстремистской мотивационно-ценностной системы - отказ от общечеловеческих ценностей и крайняя агрессивность.

Важное значение в ряде случаев имеют политико-идеологические мотивы вступления в террористическую группу. Но они чаще являются формой рационализации более глубинных личностных мотивов - стремления к укреплению личностной идентичности и, что особенно важно, потребности принадлежности к группе.

Совершая террористический акт, его исполнитель переступает через определенную черту (преступает закон), а это требует включения соответствующих механизмов психологической защиты и самооправдания. Знание этих механизмов позволяет понять мотивацию террористов. Наиболее часто они считают свои действия вынужденными, поскольку другие средства не позволили им достичь поставленных целей. Террорист оправдывается тем, что к действиям его якобы побудило нарушение в обществе справедливости или неосуществление каких-то его прав. В настоящее время терроризм все более приобретает националистическую окраску, теракт объясняется ущемлением прав той или иной национальности.

Нередко низменные мотивы террористы подменяют благородными и возвышенными, которые якобы оправдывают их поведение как борьбу за справедливость (суверенитет нации и т. п.). У вульгарных террористов, не отягощенных никакой идеей, самооправдание может принимать циничную форму простой бравады совершенным разбоем или убийством.

Таким образом, с позиций психологии самооправдания любой терроризм ничем не отличается от обычной уголовной преступности.

Кандидат психологических наук Рощин С. К. предлагают три модели личности террориста:

Первая модель. Человек, который руководствуется своими убеждениями (религиозными, идеологическими, политическими) и искренне считает, что его действия, независимо от их конкретных результатов, полезны для общества. Это человек, у которого сфера сознания крайне сужена теми или иными доктринами и им же подчинена его эмоциональная сфера. Поэтому он оказывается способным совершить все что угодно. На политическом языке - это фанатик, психологическом - психопат. Психопат может совершить великие и добрые дела, если его устремления и установки совпадают с потребностями общества, но он же способен сотворить огромное зло, если мотивы его действий носят объективно антиобщественный характер. Любой психопат-фанатик может стать террористом.

Вторая модель. Большинство теорий человеческой агрессивности, предложенных мировой наукой (социал-дервинистская концепция этноцентризма теория группового нарциссизма и инстинкта смерти 3. Фрейда, этологические концепции инстинктивной природы агрессивности человека и т. д.), не могут считаться достаточно обоснованными с научной точки зрения и поэтому непригодны для адекватного объяснения психологической природы терроризма.

Исключение составляет бихевиористская теория фрустрации-агрессивности Доллара-Миллера. Согласно их взглядам, чувство фрустрации, порожденное невозможностью для человека по каким-то причинам достичь жизненно важных для него целей, неизбежно порождает у него тенденцию к агрессивным действиям. Сознание в этом случае может сыграть роль инструмента в рационализации этих действий, то есть в подборе тех или иных поводов для их оправдания. Если не абсолютизировать названную концепцию как единственный и универсальный способ объяснения агрессивного поведения человека, то можно признать, что в отдельных случаях она применима для понимания склонности человека к террористическим актам.

В качестве третьей модели можно представить случаи психо- или социально-патологического развития личности, связанные с ненормальными отношениями в семье ребенка. Жестокое обращение родителей с ребенком, его социальная изоляция, дефицит добрых отношений могут привести к формированию озлобленной личности с антисоциальными наклонностями. При определенных условиях люди такого психологического склада легко могут стать инструментами террористической организации .

III. Характерные черты личности террористов.

Проблема терроризма рассматривается с разных точек зрения. Психологию интересуют не столько правовой и нравственный аспекты этой проблемы, сколько вопрос о том, какие психологические, личностные и социально-психологические факторы делают возможным для человека совершение действий, ведущих к гибели или увечьям людей, зачастую ни в чем и ни перед кем не виноватых. Практически все исследователи указывают на следующие наиболее характерные черты личности террористов:

1. Комплекс неполноценности. Он чаще всего является причиной агрессии и жестокого поведения, которые выступают в качестве механизмов компенсации. Комплекс неполноценности ведет к сверхконцентрации на защите Я с постоянной агрессивно-оборонительной готовностью.

2. Низкая самоидентификация. Террористическая группировка помогает индивидууму избавиться от недостатка психосоциальной идентификации, выполняя функцию психостабилизирующего фактора.

3. Самооправдание. Очень часто политико-идеологические мотивы указывают на главные побудительные причины вступления на путь терроризма, но, как правило, они являются формой рационализации скрытых личностных потребностей - стремления к усилению личностной идентификации или групповой принадлежности.

4. Личностная и эмоциональная незрелость. Большинству террористов присущи максимализм, абсолютизм, часто являющийся результатом поверхностного восприятия реальности, теоретический и политический дилетантизм.

Неоднократно возникали дискуссии по поводу того, можно ли считать психопатологические отклонения основным побудительным стимулом терроризма. Ряд исследователей дают отрицательный ответ на этот вопрос. Среди террористов значительно чаще встречаются люди эмоционально неустойчивые, неудачники, стремящиеся заставить говорить о себе, мечтающие о славе, лидерстве и т.п.

Кандидат психологических наук Ениколопов С. Я., выделяет два ярко выраженных психологичеких типа, часто встречающиеся среди террористов.

Первые отличаются высоким интеллектом, уверенностью в себе, высокой самооценкой, стремлением к самоутверждению, вторые - не уверены в себе, неудачники со слабым «Я» и низкой самооценкой. Но как для первых, так и для вторых характерны высокая агрессивность, постоянная готовность защитить свое «Я», стремление самоутвердиться, чрезмерная поглощенность собой, незначительное внимание к чувствам и желаниям других людей, фанатизм. «Для большинства террористов характерна тенденция к экстернализации, к поиску источников своих личных проблем вовне. Они проецируют низкооцениваемые составляющие своего «Я» на истеблишмент, который воспринимается как источник угрозы» .

Для личности террориста характерно то, что весь мир замыкается на своей группе, своей организации, на целях своей деятельности. Поэтому организация накладывает жесткие требования на индивидуальность человека, ограничивая свободу его выбора. Д. В. Ольшанский отмечает, что личность террориста отличает психологическая ущербность, дефицит чего-либо в жизни, корни которого прослеживаются с самого детства. Такая ущербность приводит к потребности гиперкомпенсации в первую очередь за счет других людей. В психике террориста эмоции занимают больше места, чем рациональное мышление. «Об искаженной логике террористов, - пишет Д. В. Ольшанский, - свидетельствует такой интересный факт. Они практически не могут работать в режиме диалога... Известно, что повсеместно почти любые предложения компромиссов вызывают у террористов неадекватную, искаженную реакцию. В подавляющем большинстве случаев они жестко и категорично отвергаются на основе своеобразных рассуждений: "Их предложения - хитроумная ловушка. Они хотят расправиться с нами. Они вынуждают нас продолжить борьбу"» .

По мнению Д.В.Ольшанского, террористы - особый тип людей, у которых рациональные компоненты в поведении и характере почти отсутствуют, а эмоциональные компоненты преобладают до такой степени, что становятся аффективными. В этом отношении психика террористов приближается к психике человека толпы. Низкий уровень культуры и искаженные представления об окружающем мире, о том, что только насилие и угрозы являются наиболее эффективными способами преобразования мира, делают личность террориста особым социокультурным феноменом. Примеры подобного проявления личности мы наблюдали у террористов М. Бараева, захвативших заложников в культурном центре на Дубровке в Москве.

По степени выраженности эмоций различаются два типа террористов. Первый тип характеризуется предельным хладнокровием. «Отсутствие очень сильных эмоций, подчеркнутое хладнокровие считается качеством, повышающим эффективность террористической деятельности и снижающим степень риска для террориста» , - отмечает Д. В. Ольшанский. Второму типу террористов свойственна глубокая эмоциональная жизнь. Повышенный темперамент ведет к гиперактивности и сверхэмоциональности. Как правило, при выполнении террористического акта такой человек собран и сдержан, но в обыденной жизни он не способен сдерживать свои эмоции, порывы, аффекты, агрессию.

Серьезные моральные проблемы присущи только «идейным» террористам, с достаточно высоким уровнем образования и интеллектуального развития, способным отрефлексировать свои поступки. Для большинства же террористов характерно наличие примитивных синдромов, препятствующих разрешению сложных этических и моральных проблем. Д. В. Ольшанский называет три таких синдрома:

1. «Синдром Зомби» проявляется в постоянной естественной сверхбоеготовности, активной враждебности по отношению к реальному или виртуальному врагу, устремленности на сложные боевые действия. Это «синдром бойца». Такие люди постоянно живут в условиях войны, они всячески избегают ситуаций мира и покоя, блестяще владеют оружием.

2. «Синдром Рембо» выражается в невротической структуре личности, раздираемой конфликтом между стремлением к острым ощущениям и переживаниями тревоги, вины, стыда, отвращения за свое участие в них. Для подобных людей характерно осознание добровольно возложенной на себя «миссии» спасения мира, мысль о благородных альтруистических обязанностях, позволяющих реализовать агрессивные стремления. Это «синдром миссионера».

3. «Синдром камикадзе-шахэда» свойствен террористам-смертникам, уничтожающим себя вместе со своими жертвами в ходе террористического акта. К основным психологическим характеристикам таких людей относится экстремальная готовность к самопожертвованию. Террорист-«камикадзе» счастлив возможности отдать свою жизнь и унести на тот свет с собой как можно больше врагов. Для этого он должен как минимум преодолеть страх собственной смерти. Многочисленные свидетельства говорят, что террористы боятся не самой смерти, а связанных с нею обстоятельств: ранений, беспомощности, вероятности попадания в руки милиции, пыток, издевательств. Вот почему террористы скорее готовы к самоубийству, чем к самосохранению. Поскольку реально они присваивают себе право распоряжаться чужими жизнями (жизнями своих жертв), то право распоряжаться собственной жизнью подразумевается автоматически.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Таким образом, в XX веке впервые в истории человечества терроризм стал одной из глобальных проблем. В связи с этим возникает необходимость детального изучения данного явления. Прежде всего необходимо понимание мотивов участия в террористической деятельности. Как показывает проведённое исследование все мотивы террористов имеют конечной целью дестабилизацию социально- или этнополитического положения, создание максимально конфликтных ситуаций, которые. согласно их политической философии, могут вести к изменению мира, к реализации их мессианских проектов, к торжеству «высшей справедливости».

Большинство исследователей сходятся во мнении, что личность террориста отличает психологическая ущербность, дефицит чего-либо в жизни, корни которого прослеживаются с самого детства. Соотвественно, одной из главных составляющих профилактики терроризма и вовлечения в террористическую деятельность всё большего количества молодых людей является гармонизация прежде всего семейных отношений.

Библиографический список

1. Дробижева Л.М., Паин Э.А. Политический терроризм и экстремизм// Век толерантности - 2003

4. Шнайдер Г. Й. Криминология. М. 1994. 439 с.

5. Чаликова В. Терроризм. В: 50/50 Опыт словаря нового мышления. М. 1989. 309 с.

6. Чурков Б.Г.. Мотивационные и идейные основы современного терроризма.. URLhttp://psyfactor.org/lib/terror10.htm

Чаликова В. Терроризм. В: 50/50 Опыт словаря нового мышления. М. 1989. 309 с.

Шнайдер Г. Й. Криминология. М. 1994. 439 с.

Дробижева Л.М., Паин Э.А. Политический терроризм и экстремизм// Век толерантности - 2003

Ольшанский Д.В. Психология терроризма.СПб.2001.288 с.

Б.Г. Чурков. Мотивационные и идейные основы современного терроризма.. URLhttp://psyfactor.org/lib/terror10.htm

Ольшанский Д.В. Психология терроризма.СПб.2001.288 с.

Дробижева Л.М., Паин Э.А. Политический терроризм и экстремизм// Век толерантности. 2003

«Круглый стол» по изучению феномена терроризма.//Психологический журнал. 1995. №4.

«Цит. по Дробижева Л.М., Паин Э.А. Политический терроризм и экстремизм// Век толерантности.2003 ».

Почебут Л.Г. Социальная психология толпы.С-Пб.2004.230 с.

«Круглый стол» по изучению феномена терроризма.//Психологический журнал. 1995. №4.

«Круглый стол» по изучению феномена терроризма.//Психологический журнал. 1995. №4.

Ольшанский Д.В. Психология терроризма.СПб.2001.288 с.

Ольшанский Д.В. Психология терроризма.СПб.2001.288 с.

На 11-м Саммите психологов был анонсирован доклад профессора М.М. Решетникова «Психология терроризма», он не прозвучал в силу невозможности его сокращения для формата кратких выступлений. Видеозапись доклада профессора М.М. Решетникова уже опубликована. Мы публикуем доклад о психологии и происхождении терроризма в текстовом и видеоформате:

В обществе существует достаточно распространенная точка зрения, что терроризм - это следствие деятельности террористов. Это, конечно, очень поверхностный взгляд на проблему. Более адекватным и одновременно более сложным является вопрос: следствием чего является появление терроризма и террористического мировоззрения, которое становится все более массовым и приобретает характер своеобразной эпидемии. Этот вопрос становится еще более актуальным в связи с качественной трансформацией современного терроризма: на смену террористам-одиночкам пришли террористические группы, а затем организованные армии и многотысячные сообщества террористов, претендующие на роль самостоятельных государств и субъектов мировой политики, для борьбы с которыми потребовалось создание военной коалиции ведущих стран мира.

Почему это происходит?

Дать простое объяснение на этот вопрос невозможно. Практически все авторы, которые анализируют эту тему, многого не договаривают или даже не домысливают. И прежде чем мы перейдем непосредственно к проблеме терроризма, попытаемся осмыслить тот исторический фон, на котором он появился в его современном варианте.

Большинство западноевропейцев (включая евро-американцев) бесконечно уверены, что именно они являются лидерами современной цивилизации. Более того, большинство европейцев также уверены или молчаливо соглашаются с тем, что именно такой вариант развития они должны предложить, привнести или даже обеспечить (включая силовые методы) всем остальным (в этом случае априори понимаемым, как отсталые) народам. Здесь, конечно, есть определенное заблуждение. Может быть, стоило бы задуматься: «Действительно ли весь неевропейский мир (79% населения планеты) страстно желает присоединиться к внешне респектабельной и благоухающей, но местами дурно пахнущей западной цивилизации?» В последнем случае имеется в виду неудержимое расслоение населения по уровню доходов и почти утраченные представления о социальной справедливости, а также - алкоголизм, безверие, наркотики, распад семей, проституция, порнография, ненадежность дружб и двойные стандарты, коррупция, продажность и т.д. Все вместе (и респектабельность, и все остальное) обычно именуется «западным образом жизни» и «обществом потребления». Но серьезный анализ показывает, что этот социальный проект далеко не всех прельщает, даже на том же Западе.

О западном образе жизни

В этом «образе жизни» остается все меньше пространства для высоких идеалов, смыслов и нравственности, которые подменяются товарным фетишизмом и сакрализацией материального достатка. Эти проблемы давно стали предметом обсуждения и негативных оценок практически во всех странах, причем - представителями всех слоев общества (может быть, за исключением самых состоятельных). Характерно, что в печатных и электронных СМИ все чаще упоминается проблема социальной справедливости (хотя точнее было бы говорить о нарастающей несправедливости). Надо признать, что обсуждение этой проблемы ведется на протяжении всех постперестроечных лет, но ведется достаточно вяло и спокойно, скорее - на уровне констатации, типа: «К сожалению, такова современная действительность, и с этим ничего нельзя поделать».

Не замечается и то, что всем хорошо известное главное противоречие капитализма: между «общественным характером производства и частной формой присвоения создаваемых материальных благ» на протяжении последнего столетия стремительно нарастало, и в настоящее время достигло безумных размеров. Например, в США 0,1% американцев владеет таким же состоянием, как 90% остального населения страны. В России ситуация намного лучше, даже в 100 раз лучше, и соответствует мало утешительной мировой статистике, согласно которой 10% населения планеты аккумулирует 89,1% всех материальных благ. Расслоение населения по уровню доходов в среднестатистическом выражении между 10% самых состоятельных и 10% самых бедных достигает от 15 до 40 раз (в разных странах), а между 1% самых высокооплачиваемых и 1% самых бедных (работающих!) доходит до 1000 и более раз. Ведущие СМИ неожиданно снова вспомнили о таком позорном феномене как «работающая беднота».

Одновременно с этим у значительной части населения (в силу разных уровней достатка и разных стартовых возможностей) последовательно снижается доступность образования, здравоохранения, и в целом - уровень и качество жизни, а также защищенность от преступности (которая за последние 40 лет увеличилась в десять раз), менее эффективно работают социальные лифты и т.д. Естественно, что это постепенно стимулирует рост общественного недовольства, особенно у молодежи. В том числе и в первую очередь у молодых мигрантов, даже если они родились и вроде бы считаются полноправными гражданами западных стран, но на самом деле - в большинстве случаев все-таки «второго сорта».

Новые граждане

Нужно отметить, что эти новые граждане принципиально отличаются от мигрантов первой волны, которые были счастливы уже тем, что получили возможность не голодать, не погибать от жажды и эпидемий, сменить свои лачуги и хижины на пусть и не такое уж комфортабельное, но все-таки реальное жилье с водоснабжением, канализацией и отоплением. Эти новые граждане уже получили какое-то образование, доступ к телевидению и интернету, и другим как реальным, так и сомнительным благам западной цивилизации. Но в целом «плавильный котел», на который уповали социологи и философы, не сработал - в своем большинстве эти мигранты остались чужеродной группой, а в нынешней ситуации - становятся все более многочисленной чужеродной частью населения ведущих западных стран. При этом группой, ориентированной на традиционные ценности, высоко-религиозной и весьма критически оценивающей моральное и нравственное состояние западной цивилизации.

Куда мы пришли?

Практически все развитие человечества и все смены общественно-экономических формаций шли под лозунгами борьбы с несправедливостью и сопровождались попытками утверждения новых, более справедливых - экономических и социально-психологических отношений между людьми. Но лозунги существовали сами по себе, а общественно-экономические отношения сами по себе, постепенно дискредитируя провозглашенные некогда идеи. В процессе истощения потенциала ситуационно обновляемых лозунгов все более явно проявлялось, что не только высокие идеи, но и стремление к власти и алчность экономических элит (по определению Ф. Энгельса) - были и есть главными силами прогресса.

Добавим, что большинство аналитиков почему-то не замечают еще ряд специфических факторов современного развития. Деньги стали постепенно утрачивать свое основное назначение и превратились в специфический товар, не подлежащий длительному хранению. До немыслимых размеров разросся банковский сектор, не производящий ничего, кроме финансовых операций. Освоение новых территорий больше не сопровождается созданием и развитием производственных мощностей и заселением тех или иных регионов. Основным вариантом «освоения» стало все более технологичное изъятие природных ресурсов и высококвалифицированного научного и кадрового потенциала с закономерно однонаправленным вектором их движения в страны - лидеры глобализации. Одновременно с этим существует ряд ограничений на передачу высоких технологий странам, не относящимся к лидерам глобализации. В итоге некогда популярная фраза о том, что «Мы все в одной лодке» дополнилась саркастическим примечанием: «Но некоторые в качестве провианта», и начала приобретать реальный смысл для целых стран и народов. Мы все это знаем, но принимаем как данность. Но и эти другие народы также осознают уготовленную им судьбу, и вряд ли готовы ее принять.

Достаточно редко упоминается одна из существенных особенностей современного капитализма, а именно - появление нового массового класса «униженных и оскорбленных», пришедшего на смену классическому пролетариату. В данном случае имеется в виду высоко-квалифицированный и даже высокообразованный наемный персонал, не имеющий (по сравнению с работодателями) почти никаких прав и социальных гарантий, получивший наименование «прекариат» (то есть - нестабильный, опасный). При этом «низовая» часть прекариата во всех странах формируется почти исключительно мигрантами, а угроза дестабилизации такого привычного и комфортного западного мира нарастает.

Романтики борьбы

В любом обществе существует особая (не слишком массовая) категория молодых людей, которых можно было бы обозначить, как «романтиков борьбы», для которых характерны такие свойства как юношеский максимализм, склонность подвергать сомнению все устоявшиеся нормы и правила в сочетании с энергичностью и агрессивностью психологических установок. Оказавшись в идеологическом вакууме, эта молодежь обращается к поиску хоть каких-то идеалов или чего-то более значимого, чем товарный фетишизм и материальное благосостояние.

Определенное количество исходно оппозиционно заряженных социальных активистов, настроенных на перемены и страстно желающих быть услышанными, всегда присутствует в любом обществе. Это нормально и естественно. Но если культура и социум не принимает, не обсуждает или исходно отвергает идеалы таких социальных активистов, а наличная власть не обеспечивает их сколько-нибудь адекватной объяснительной системой современности, они легко могут трансформироваться в социальных фанатиков. В принципе, крах любых идеалов и иллюзий может стать причиной «некоторого умопомешательства», как Николай Бердяев определял фанатизм.

Это далеко не все особенности того исторического фона, без учета которого трудно понять: почему часть молодых людей, включая этнических европейцев, легко вовлекается в запрещенную в России ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ)?

Что их привлекает?

На этот вопрос уже неоднократно пытались ответить многие аналитики. Один из наиболее распространенных вариантов ответа: «Они идут туда ради социальной справедливости». Но это только главный и самый привлекательный лозунг, который активно используют вербовщики. Пропагандисты запрещенной в России ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) обещают им гораздо больше - новый мир, в котором не будет богатых и бедных, «более равных», слуг и господ, неправого суда, коррупции и взяточничества, курения и наркотиков, алкоголя и проституции, двойных стандартов и однополых браков, порнографии и т.д. Безусловно, эти обещания и идеи - очередные иллюзии и манипуляции, основанные на ведущих факторах общественного недовольства. Однако для молодых активистов, разочарованных в западном образе жизни, в ряде случаев они оказываются более чем привлекательными.

Мне часто приходится встречаться со студенческой молодежью. Большинство образованных молодых людей соглашаются, что эти лозунги - очередная иллюзия и признают, что построение такого идеального общества невозможно. Подчеркну, что речь идет о хорошо образованной молодежи, осознающей свои социальные перспективы. Но даже в этой среде некоторые отвечают: «Это вы смирились с тем, что это невозможно!». А другие формулируют эту идею более агрессивно, можно сказать, - даже с некоторой обреченностью (процитирую одно из таких высказываний): «Даже если это невозможно, главное - выйти из исторического нравственного тупика, куда весь мир завела насквозь лживая западная демократия и идея общества потребления, уподобив большинство людей скоту!»

В западных СМИ отмечается, что количество таких социальных активистов множится, еще раз подчеркнем - в том числе среди этнических европейцев. Эти молодые люди, и не только выходцы с Востока или из Африки, готовы бороться за идею какого-то нового общественного устройства, хотя сами они не очень-то понимают, каким именно оно должно быть? Есть только недовольство, и пока никто не предложил им иных идей, смыслов бытия и, в целом - иной модели будущего. А такая модель нужна, и она должна быть одинаково привлекательной для абсолютного большинства населения и всех социальных групп.

Количество террористов растет

Большинство аналитиков активно эксплуатируют исламскую тему. Но думаю, что хотя она и стала ситуационно главной (особенно на гребне серии «арабских цветных революций», а точнее - попыток привнести «на штыках» европейскую демократию в арабские страны - попыток, в итоге породивших запрещенную в России ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ)), тем не менее - гораздо более значимыми представляются упомянутые выше факторы.

По мнению специалистов, увеличение числа вовлеченных в террористические организации и группы свидетельствует о колоссальных успехах пропаганды запрещенной в России ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в арабском мире, да и в Европе, где количество пришлого населения также последовательно растет. Аналогичные процессы идут и на Кавказе, и в Азии. Этой пропаганде - по сути - ничего не противопоставлено. А при отсутствии иного образа будущего - и не может быть противопоставлено.

В недавно завершившуюся эпоху «великого российского самообмана» такая модель будущего была - иллюзорная и примитивная, но - была. Сейчас нет никакой. А если сформулировать эту идею точнее: экономические и властные элиты большинства ведущих стран мира настойчиво пытаются выдать за высшую стадию развития человечества и законсервировать наличную модель общества и мирового порядка. Это трудно обосновать в кратком варианте, поэтому читателю придется принять на веру: отсутствие привлекательного образа будущего и утрата смыслов тесно взаимосвязаны, и именно эти два фактора провоцируют утрату (особенно - у молодежи) чувства самосохранения. Именно здесь скрыты корни беспрецедентного роста приверженцев движения «чайлд-фри», экстремальных видов спорта и развлечений: стрит-рейсинга и стрит-челленджа, руферов, планкеров, джамперов, зацеперов, а также роста молодежных самоубийств, сект и экстремистских групп.

Кто такие террористы?

Обычно их характеризуют как преступных безумцев. Они, безусловно, преступны, но они не безумцы. Наиболее значительное негодование и непонимание вызывает вопрос: что позволяет им убивать ни в чем не повинных людей? Это достаточно трудно понять, и придется принять на веру, что в их представлениях нет невинных, за исключением тех, кто разделяет их идеи и, пусть и иллюзорные, и даже извращенные - идеалы. Добавим, что отсутствие ограничений и моральных запретов в отношении потенциальных мишеней терактов целенаправленно культивируется в процессе подготовки в лагерях для террористов (в том числе - методами религиозного воспитания и «промывки мозгов»). Значительное место в подготовке террористов занимают высоко-эмоциональные проведи, в которых обосновывается: «Это делается не из желания убивать, а потому, что джихад должен продолжаться! Все, что делается для достижений наших целей - легитимно!».

Не вдаваясь в научные объяснения, только упомянем об одном хорошо известном специалистам психологическом механизме, на основе которого формируется подобное мировосприятие и мировоззрение. В частности речь идет о «проективной идентификации», при которой происходит трансформация психологических установок, наиболее ярко проявляющаяся при паранойяльном развитии личности (при этом «паранойяльное развитие» - это не обязательно патология). В таких случаях, даже при отсутствии каких бы то ни было внешних провоцирующих факторов, у людей постепенно формируется бескомпромиссная уверенность, что это не они ненавидят, обвиняют и преследуют ни в чем не повинных людей. В их индивидуальном сознании все представлено качественно иначе: это их ненавидят и незаслуженно преследуют, а они только отвечают на то, что их унижают, обвиняют и преследуют. А при наличии в сознании народа тяжелой психической травмы, особенно - исторической травмы (реальной или даже мифологической), нанесенной враждебной группой принадлежащей к другой нации, такое паранойяльное развитие может приобретать массовый характер. По мнению ученых, именно этот механизм лежит в основе всех межнациональных конфликтов: между арабами и евреями, армянами и турками, ирландцами и британцами, в том числе - между русскими и украинцами.

Верят ли они в Бога? Нам, почти утратившим веру, это трудно понять, но большинство из них искренне верят в то направление (или то отклонение от) традиционного Ислама, к которому они принадлежат. Верят, примерно так же, как это было в Европе в средние века, когда десятками казнили ведьм и еретиков под ликование истинных христиан, когда совершались крестовые походы. Кроме того, они верят в свою мессианскую роль по очищению мира от скверны.

Чего они хотят? Если попытаться посмотреть на это как бы со стороны и беспристрастно (что с учетом их преступлений против человечности достаточно трудно), - они хотят искоренить пороки современного западного сообщества, и прежде всего - нарастающую во всем мире несправедливость и привилегии «более равных» граждан. Но, что не менее существенно - они, в первую очередь, готовы бороться против присвоенной себе некоторыми государствами привилегии «более равных» стран, которым позволено безнаказанно пренебрегать национальными обычаями, традициями, сложившимся образом жизни и интересами других стран и народов.

Конченые страны

Как известно, еще во второй половине ХХ века в политологии появилось такое специфическое определение как «конченые страны», у которых никогда не будет адекватного образования, здравоохранения, высоких технологий и т. д. Этим странам молчаливым решением сверхдержав заготовлено место на обочине современной истории, с ними можно делать все, что угодно, а в случае непослушания, наказывать (в том числе - ракетными обстрелами) на основе огульных и бездоказательных обвинений. Примеров более чем достаточно: началось все еще с Югославии, затем была ложь о наличии атомного оружия у Саддама Хусейна и совсем недавно - очередная ложь о применении химического оружия в Сирии. Естественно, что население этих стран, и даже выходцев из этих стран, ставших гражданами других государств, такое положение не устраивает. И именно здесь скрывается ответ на вопрос западных аналитиков, которые никак не могут понять: почему, являясь гражданами свободного мира - Бельгии, Великобритании или Франции, эти выходцы из арабских стран, получившие воспитание и образование в их же добропорядочной среде, поступают не как граждане?

Нужно признать, что в современном мире имеются многочисленные примеры достаточно произвольного обозначения кого-то террористами. США провозглашали в качестве террористов Слободана Милошевича (1999) Саддама Хуссейна (2003), Муамара Каддафи (2011) и нынешнего лидера Сирии Башара Асада, а на Украине, например, таковыми именуют граждан ЛНР и ДНР. Еще более примечательно, что в той же Сирии одни террористические группы вдруг «переквалифицируются» в умеренную оппозицию, а другие - наоборот. По сути, это стало ярлыком, который навешивают на кого угодно, в зависимости от политической целесообразности. Сейчас усилиями лидеров ряда западных стран и вторящих им СМИ этот ярлык явно примеряют для всей России. А наличие такого ярлыка позволяет западным сверхдержавам осуществлять любые действия в отношении таких групп лиц или стран, вплоть до физического уничтожения или оккупации. Нам есть о чем задуматься и понять, что предпринимаемые руководством нашей страны меры оборонительного характера являются своевременными и адекватными.

Мнение ученых и реальная практика

Ученые, к которым традиционно не очень-то прислушиваются, уже давно говорят, что в дополнение к силовому подавлению, необходимо задуматься о разработке адекватных современному миру гуманитарных стратегий антитеррора, что противостоять этому злу должны не только спецслужбы, но и просвещенное знание, и консолидированное общество, убежденное в своей моральной и исторической правоте. На международной конференции по проблемам антитеррора, состоявшейся после Бесланской трагедии (2004), было высказано мнение, что бороться с терроризмом только методами уничтожения террористов - это то же самое, что пытаться бороться с наводнением, вооружившись столовыми ложками.

Нужно сказать, что вначале сам тезис о гуманитарных стратегиях антитеррора был воспринят относительно отрицательно. Но последующее развитие социально-психологической и социально-политической ситуации в Чечне со всей убедительностью показало, что реальны и другие методы, и они действуют гораздо эффективнее, чем силовое подавление. Может быть, и в мировом масштабе не стоит уповать лишь на повсеместный количественный и качественный рост армейских подразделений, органов охраны порядка и миллиардные вложения в системы слежения и контроля? Возможно, если просчитать, другие варианты решения проблемы окажутся менее затратными? Но для этого придется переосмыслить все сложившиеся стереотипы социально-экономических, межнациональных и международных отношений.

Еще в 1996 автором была сформулирована идея, что весь современный мир приближается к смене парадигмы развития, при этом было высказано предположение, эта смена, скорее всего, будет происходить чрезвычайно болезненно и нецивилизованно. Именно такое развитие будущих событий обосновывалось тем, что этой смене будет оказано самое жесткое сопротивление со стороны властных и экономических элит, перегруженных идеями своего ситуационно мощного, а с исторической точки зрения - иллюзорного могущества. Смена парадигмы - это исторический процесс, и каковым бы не было по мощи или по протяженности сопротивление этому процессу, он все равно будет идти. Вернее - уже идет. Пока - по предсказанному сценарию.

Роль силовых структур

Реальное понимание и осознание сути мировых процессов еще далеко, но не так далеко, как кажется. Тем не менее пока ситуация такова, как она есть. Поэтому большинство граждан с пониманием относятся к укреплению органов охраны порядка, и с пониманием отнесутся даже к необходимости некоторых ограничений прав и свобод в обмен на повышение уровня безопасности. Но здесь нужно отметить определенные трудности в деятельности самих, заслуживающих всяческого уважения, силовых структур. У нас пока не сформированы реально-кооперативные отношения между населением, полицией и спецслужбами. С одной стороны это обусловлено постсоветским синдромом негативного отношения к любым формам такого взаимодействия, которое все еще нередко оценивается как «стукачество». А с другой, уже в постсоветский период в социуме сложилась и остается достаточно популярной точка зрения, что силовые структуры охраняют не столько граждан, сколько тех, у кого власть и капитал (так называемых «более равных»). Этот негативный стереотип, конечно, нужно преодолевать, и не с помощью агитационно-пропагандистской кампании, а реальными примерами, государственными решениями и законодательными актами, которые позволят установить качественно иной уровень доверия граждан.

Что мы должны понять?

Выше уже упоминался паранойяльный тип личности, который на обыденном уровне чаще определяется как фанатизм. В описании этого психологического феномена, как правило, выделяются: страстная преданность своим (несущественно - передовым или предельно ложным) идеям и убеждениям, соединенная с крайней нетерпимостью к чужим взглядам в сочетании со слепым поклонением тем или иным лидерам - продуцирующим эти идеи, с преданностью своим организациям, сектам или группам. С этой точки зрения большинство террористов - это, конечно, фанатики, готовые и к самопожертвованию, и к убийствам. Тем не менее анализ текстов и пособий для террористов, позволяет констатировать, что каждый теракт - это одновременно еще и послание. В некоторых инструкциях для террористов прямо указывается: «Чем больше будет жертв, тем скорее они поймут!». При этом - что именно должно быть понято, далеко не всегда формулируется или лежит за пределами реального и достижимого. Это, конечно, извращенно-преступная форма апелляции к пониманию, но и этот фактор также не стоило бы недоучитывать. Еще раз повторим: опыт Чечни показал, что решать такие проблемы другими путями можно, особенно при наличии здравомыслящих и обладающих реальным авторитетом и властью лидеров национальных элит, к которым прислушиваются даже идейно убежденные террористы.

Психологический портрет террориста

Это преимущественно молодые люди, получившие воспитание в патриархальной и религиозной среде. Обычно они имеют устойчивые, нередко - предельно мифологизированные представления об исторических травмах своего народа в сочетании с идеями отмщения. Наиболее типичные для них социальные чувства: скорбь, ненависть в сочетании с ущемленной национальной гордостью и обостренным чувством несправедливости, чинимой в отношении их малой родины, а также - искаженные представления об историческом обидчике и жажда возмездия. Для них также характерно смешение представлений о добре и зле, и готовность к самопожертвованию во имя веры и своих идеалов, что в их среде оценивается как героизм и выполнение своей священной миссии. Чаще всего вербовка осуществляется через ближайших друзей (в 43% случаев) и родственников (84% случаев) или после гибели родственников, или после агрессии сверхдержав в отношении их исторической родины, даже если они родились в тех или иных западных странах и являются их гражданами. По мировой статистике, вербовка путем шантажа не превышает 5%. Способствующими вербовке являются случаи явной или скрытой дискриминации по национальному или религиозному признаку в школьной, университетской или иной среде, включая такие малозначащие (по представлениям европейцев), как запрет на ношение хиджаба. Уточним, что речь не о чадре, а об обычном головном платке, который до сих пор принято носить и во многих российских селениях.

Детские воспоминания террористов, как правило, связаны с колониальным прошлым, периодами войн, оккупации и изгнания - их самих или их родителей, которые в 32% случаев, хотя и скорбят по погибшим, с пониманием относятся к вовлечению детей в террористические группы. Это обусловливается тем, что главную роль в формировании террористического мировоззрения играет не пропаганда, а религиозно-политическое воспитание, реализуемое с младенческого возраста в сочетании с примерами собственных национальных героев, и лишь уже позднее к этому процессу подключаются вербовщики. Не секрет, что семьи погибших террористов нередко получают солидную материальную компенсацию из специальных фондов и спонсоров террористов.

Террористические группы объединены по сетевому принципу, при этом отдельные «ячейки» не связаны и не контактируют друг с другом. По сути - это глубокое, хорошо эшелонированное подполье. При проведении терактов и захвате заложников возможность успешных переговоров с исполнителями практически исключена, так как руководство терактом обычно осуществляется извне, а назначенная для проведения теракта группа должна любой ценой выполнить приказ, независимо от исхода сложившейся ситуации для нее самой.

Во имя чего?

Во имя чего террористы совершают свои преступления? Для нашей (преимущественно атеистической аудитории) это звучит малоубедительно, но преимущественно - во имя веры, так, как они ее понимают, и своего народа, ради будущего которого они готовы пожертвовать собственной жизнью. Одно время пытались принизить этот фактор, именуя их «террористами-суицидниками». Не думаю, что это позволяет лучше понять эту трагическую для современного мира феноменологию. Но независимо от того, во что они верят, общество будет всегда исходить из того, что они совершают убийства ни в чем не повинных людей, и для общества - они преступники.

Во многих западных изданиях террористов характеризуют как врагов западного мира и врагов западного образа жизни, утверждается, что они ненавидят западную культуру и западное общество в целом. Это не совсем так. Во многих случаях в их среде целенаправленно культивируется не столько ненависть, сколько презрение к современному западному обществу за его пороки.

Еще одним распространенным заблуждением является утверждение, что большинство из них - это преступные наемники, примитивные и малообразованные люди, совершающие свое человеконенавистнические акты за деньги. Такие тоже есть, особенно в странах, где фактически нет иных источников заработка, кроме вхождения в вооруженные группировки. Но не они составляют большинство. Чтобы убедиться в этом, достаточно проанализировать несколько последних терактов в Западной Европе, совершенных имеющими неплохую работу, вполне благополучными и на первый взгляд - вполне законопослушными и добропорядочными гражданами этих стран. Это одновременно позволяет сделать еще несколько неутешительных выводов: терроризм молодеет, становится более образованным и технологичным и более изощренным, а наши технические достижения (самолеты, автомобили, дома, дамбы и т.д.) легко превращаются в его орудия убийства, повсеместно разбросанные в нашем глубоком тылу.

При опросе террористов, отбывающих заключение за свои преступления, было установлено, что испытывают искреннее чувство вины и сожалеют о совершенных терактах 0−1%; в 77% случаев в процессе тюремного перевоспитания у таких заключенных отмечалось укрепление террористического мировоззрения, групповой идентичности и преданности своему делу. 84% заключенных заявляли, что планируют вернуться к террористической деятельности после заключения. Испытывали чувство гордости за совершенное 99%. На вопрос: как эти массовые убийства ни в чем не повинных людей сочетаются с Кораном, практически всегда давался стандартный ответ, что «они служат вере, идет война, и все их грехи отпущены». Попытки убедить отбывающих заключение за терроризм, что преследуемые ими цели недостижимы, во всех случаях были безуспешными.

О вербовщиках

В СМИ активно эксплуатируется мнение, что вербовщики - это некие проплаченные проходимцы, асоциальные типы, хорошо обученные, использующие манипулятивные методы и заманивающие легковерных молодых людей в свои сети. Безусловно - они хорошо подготовлены и обучены методам пропаганды. Но тем не менее наряду с «проплаченными», в большинстве случаев это убежденные романтики и фанатики борьбы, умеющие выявлять и демонстрировать пороки современного мира и искренне убежденные в необходимости их искоренения. Именно поэтому их методы убеждения в ряде случаев оказываются такими действенными. Те, кто ведет контрпропаганду, к сожалению, не имеют такой же непоколебимой уверенности в своей правоте и таких же неоспоримых доводов в защиту сложившейся в мире ситуации.

Терроризм - оружие слабого

Безусловно, пропаганде терроризма и насилия в любых формах нужно противодействовать. Главное в этом противодействии - работа с молодежью. Но старые методы уже не работают. Молодежь информационной эпохи уже качественно другая, не та, из которой когда-то формировались отряды тимуровцев и пионеров. Время нынче другое, а молодежь - куда умнее, образованнее, намного раньше взрослеющая и с гораздо более пристальным вниманием вглядывающаяся в современный мир и наше общество. Поэтому прежде чем обозначать ее место или вести контрпропаганду, ее нужно услышать, дать ей хоть какие-то духовные опоры и предложить привлекательный образ будущего. И лишь затем терпеливо и настойчиво объяснять им, что справедливость не находят, а обретают в борьбе. Но эта борьба должна вестись цивилизованными методами: учитесь, обретайте знания и опыт, становитесь политиками, государственными и общественными деятелями, предлагайте новые идеи и будьте сильными. Теракт - это всегда примитивное оружие слабого.

Литература

Психология и психопатология терроризма. Гуманитарные стратегии антитеррора. // Сб. статей международной конференции под ред. проф. М.М. Решетникова. - СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2004. - 272 с.
Решетников М.М. Современная демократия: тенденции, противоречия, исторические иллюзии. // - М.: Телескоп, № 1−2004. - С. 3−13.
Решетников М.М. Социальный активизм молодежи и терроризм в Европе // Социокультурные проблемы современной молодежи. Материалы международной научно-практической конференции. - Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2006. Часть 1. - С. 84−86.
Решетников М.М. Психология войны: от локальной до ядерной. Прогнозирование состояния, поведения и деятельности людей. - СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2011. - 496 с.
Решетников М.М., Секач М.Ф. Психология и психопатология терроризма. - М: Белый ветер, 2016. - 604 с.
Юрьев А.И. Глобализация как новая форма политической власти // В сб.: Глобализация: варианты для России. Материалы круглого стола. - СПб.: РосБалт, 2001.
Фрейд З. Массовая психология и анализ человеческого «Я» // В кн.: Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия. Пер. с нем. - М.: Прогресс. Литера, 1992.
Twemlow S. W, Sacco F.C. Reflection on the making of a terrorist // Coline Covington, Williams P. Arundale, Knox J. as editors. Terrorism and war. Unconscious dynamics of politica; violence. - London: Karnac, 2002. - P. 97−123.
Volcan V. Traumatized societies // Violence or Dialogue? Psychoanalytic insight on terror and terrorism. - London: International Psychoanalytic Association, 2003. - P. 217−247.

На эту же тему состоялась лекция М.М. Решетникова в Доме учёных РАН, предлагаем Вам видеозапись лекции: