Основной объект языкознания - естественный человеческий язык в отличие от искусственного языка или языка животных.

Следует различать два тесно связанных понятия - язык и речь.

Язык - орудие, средство общения. Это система знаков, средств и правил говорения, общая для всех членов данного общества. Это явление постоянное для данного периода времени.

Речь - проявление и функционирование языка, сам процесс общения; она единична для каждого носителя языка. Это явление переменное в зависимости от говорящего лица.

Язык и речь - две стороны одного и того же явления. Язык присущ любому человеку, а речь - конкретному человеку.

Речь и язык можно сравнить с ручкой и текстом. Язык - ручка, а речь - текст, который записан этой ручкой.

Язык как система знаков

Американский философ и логик Чарльз Пирс (1839-1914), основатель прагматизма как философского течения и семиотики как науки, определял знак как нечто такое, зная которое, мы узнаем нечто большее. Всякая мысль - это знак и всякий знак - это мысль.

Семиотика (от гр. σημειον - признак, знак) - наука о знаках. Наиболее существенное деление знаков - это деление на иконические знаки, индексы и символы.

1. Иконический знак (икона от гр. εικων образ) представляет собой отношение сходства или подобия между знаком и его объектом. Иконический знак построен на ассоциации по сходству. Это метафоры, образы (живописные изображения, фото, скульптура) и схемы (чертежи, диаграммы).
2. Индекс (от лат. index - доносчик, указательный палец, заголовок) это знак, который относится к обозначаемому объекту благодаря тому, что объект реально воздействует на него. При этом значительного сходства с предметом нет. Индекс построен на ассоциации по смежности. Примеры: пулевое отверстие в стекле, буквенные символы в алгебре.
3. Символ (от гр. Συμβολον - условный знак, сигнал) это единственный подлинный знак, так как не зависит от сходства или связи. Его связь с объектом условна, так как существует благодаря соглашению. Большинство слов в языке представляют собой символы.

хостинг для сайтов Langust Agency 1999-2019, ссылка на сайт обязательна

Понимание языка как системы знаков получило обоснование в работе Ф. Де Соссюра «Курс общей лингвистики»: «Языковой знак связывает не вещь и ее название, а понятие и акустический образ. Этот последний является не материальным звучанием, вещью чисто физической, а психическим отпечатком звучания, представлением, получаемым нами о нем посредством наших органов чувств…», «Языковой знак есть, таким образом, двусторонняя психическая сущность…».

Обратим и мы внимание на природу знака и его двусторонности: обе его стороны, и понятие, и акустический образ, в понимании Соссюра, равно психичны: «Это определение ставит важный терминологический вопрос. Мы называем знаком соединение понятия и акустического образа, но в общепринятом употреблении этот термин обычно обозначает только акустический образ, например слово arbor и т.д. Забывают, что если arbor называется знаком, то лишь постольку, поскольку, в него включено понятие «дерево», так что чувственная сторона предполагает знак как целое.

Двусмысленность исчезнет, если называть все три наличных понятия именами, предполагающими друг друга, но вместе с тем взаимно противопоставленными. Мы предлагаем сохранить слово знак для обозначения целого и заменить термины «понятие» и «акустический образ» соответственно терминами «означаемое» и «означающее»; последние два термина имеют то преимущество, что отмечают противопоставление, существующее как между ними самими, так и между целыми и частями этого целого. Что же касается термина «знак», то мы довольствуемся им, не зная, чем его заменить, так как обиходный язык не предлагает никакого иного подходящего термина».

Итак, по убеждению Соссюра, знак - сущность психическая и в целом, в составляющих его сторонах: обозначаемое - это понятие, обозначающее - акустический образ. В современной лингвистике взгляды Соссюра нередко приспосабливаются к мировоззрению излагающих и обслуживающих эти взгляды лингвистов, и получается, что обозначаемое - это предмет, вещь, а обозначающее - звуковая, материальная оболочка слова; другой вариант: обозначаемое - это понятие, обозначающее - звучание слова. Но это, как легко убедится, не соответствует взглядам женевского лингвиста, для которого языковой знак - психичен целиком, а значит, психичен и построенный из знаков язык.

Вслед за Соссюром современное языкознание нередко видит в языковом знаке два «первостепенного значение свойства»: первое - произвольность знака, второе - линейный характер означающего.

Рассмотрим что в «Курсе общей лингвистики» понимается под произвольностью знака.

«Связь, соединяющая означающее с означаемым, произвольна; поскольку под знаком мы понимаем целое, возникающее в результате ассоциации некоторого означающего с некоторым означаемым, то эту же мысль мы можем выразить проще: Языковый знак произволен.

Так, понятие «сестра» не связано никаким внутренним отношением с последовательностью s-oe: - r, служащей во французском языке ее означающим; оно могло бы быть выражено любым другим сочетанием звуков; это может быть доказано различиями между языками и самим фактом существования различных языков: означаемое «бык» b-oe-f (фр. Boeuf) по одну сторону языковой границы и означающим o-k-s (нем. Ochs ) по другую сторону ее». И далее ученый объясняет слово «произвольный»: «Слово «произвольный» также требует пояснения. Оно не должно пониматься в том смысле, что означающее может свободно выбираться говорящим (как мы увидим ниже, человек не властен внести даже малейшее изменение в знак, уже принятый определенным языковым коллективом); мы хотим лишь сказать, что означающее немотивированно, т.е. произвольно по отношению к данному означаемому, с которым у него нет в действительности никакой естественной связи».

Вторым свойством знака в «Курсе общей лингвистики» признается линейный характер означающего: «Означающее, являясь по своей природе воспринимаемым на слух, развертывается только во времени и характеризуется заимствованными у времени признаками: а) оно обладает протяженностью и б) эта протяженность имеет одно измерение - это линия».

По мнению Соссюра, немотивированность знака и протяженность обозначающего определяют собою два фундаментальных (говоря по-современному) принципа исследования языка, и последствия этих принципов неисчислимы, они подчиняют себе всю лингвистику языка.

Рассмотрим эти позиции с материалистического понимания языка - практического, действительного сознания. Языковой знак - реален и объективен (как, впрочем, и любой иной знак); он представляет собою феномен материально-идеальный, а не психический: его значение - идеально, его объективная, доступная восприятию посредством органов чувств форма - материальна.

Тезис о немотевированности знака заслуживает внимания, но не может быть безоговорочно принят, даже если разделить предложенное Соссюром понимание знака как двусторонней психической сущности. Во-первых, если и означающее и означаемое одинаково психичны и образуют психическое же целое, так сказать, сливаются в этом целом, то невозможно представить независимость одной стороны этой двуединой психической сущности (означающего) от другой (означаемого). Во-вторых, просто неверно (и это хорошо показывают факты различных языков), будто звукоморфемная структура слова (означающее) не зависит от его семантики (означаемое). В словах производных (а таких слов в развитых литературных языках большинство) мотивированность их материальной структуры выражаемым значением выявлена достаточно хорошо для того, чтобы ее увидеть: любое сложное слово немецкого языка (таких слов в этом языке множество) говорит и даже кричит о своей большей или меньшей мотивированности: bergbauingehieur - schule `школа горных инженеров"; Blumengarten `цветник" и т.д. В русских производных, простых и сложных, словарях также отчетливо просматривается их мотивированность там значением, для выражения которого они были созданы языком: вбежать и выбежать, приклеить и отклеить, ученик и учитель, цветочница и цветовод, воздухоплаватель и космонавтика. Именно потребности выражаемой информации и сложившиеся в языке словообразовательные закономерности предопределяют ту звукоморфемную оболочку, который получит вновь рождаемое языком слово. Ни какого произвола в смысле независимости одной стороны слова от другой (материальной от семантической) в языке нет.

Между прочим, видный современный лингвист - Э. Бенвенист подвергает сомнению идею произвольности языкого знака: «Одна из составляющих знака, акустический образ, представляет в нем означающее; другая, т.е. понятие, - означаемое. Связь между означаемым и означающим не произвольна; напротив, она не обходима. Понятие («означаемое») «бык» в моем сознании неизбежно отождествляется со звуковые комплексом («означающим»). И может ли быть иначе! Вместе запечатлены они в моем сознании, вмести возникаю они в представлении при любых обстоятельствах. Симбиоз между ними столь тесен, что понятия «бык» является как бы душой акустического образа. В сознании нет пустых форм, как нет и не получивших названия понятий».

И далее: «Теперь мы видим сферу «произвольного» и можем очертить ее границы. Произвольность заключается в том, что какой-то один знак, а не какой-то другой прилагается к данному, а не другому элементу реального мира. В этом и только в этом смысле допустимо говорить о случайности, и то, скорее, пожалуй, не для того, чтобы решить проблему, а для того, чтобы наметить ее и временно обойти».

Особенно интересна мысль, выраженная во второй из приведенных цитат из работы Э. Бенвениста: знак соотнесен с элементом реального мира, и эта его соотнесенность, по-видимому, случайно в том только смысле, что материальная форма знака выбирается языком не по предписанию «элемента реального мира». Э. Бенвенист уловил слабое место знаковой теории Соссюра и его последователей, которого знаки языка оторвала от обозначаемого ими мира вещей, а заодно и от обслуживаемого ими мира людей. Мы знаем между тем слова Карла Маркса о том, что ни мысль, ни язык не образуют сами по себе особого царства: они суть проявления действительной жизни. Эту истину несмотря на ее солидный философский возраст надлежало бы помнить и лингвистам нашего времени.

Что касается второго принципа знаковой теории Соссюра («линейный характер означающего») то этот принцип, видимо, отражает одну из существенных реальностей языка. Действительно, любые знаки языка, примененные в составе других, более сложных, знаков, образуют линейную последовательность. Это очевидно, если под означающим понимать реальные материальные единицы, из которых построено слово или предложение. Но у Соссюра означающее - это акустический образ, слитый с понятием. Остаются неясными, по крайней мере, две вещи: а) имеются ли в виду акустический образ отдельного элемента языка или речевой цепи, состоящей из многих таких элементов; в) если имеется в виду и второе и если означающее имеет линейный характер, почему не допустить, что и означаемое имеет линейный характер, а значит, и знак в целом! Ведь сущность означающего, означаемого, а также знака в целом одна и та же - психическая?

Произвольность знака и линейный характер означающего влекут за собою важные следствия, в их числе: не изменчивость знака, непрерывность его во времени - изменчивость знака. Произвольность знака не позволят людям изменять его по своему усмотрению, потому что нет никаких видимых причин, по которым наместо одного слова надлежало бы поставить другого. Язык не изменчив, по мнению Ф. де Соссюра, потому, что его изменению мешает, во-первых, произвольность знака, во-вторых, - множественность знаков, не обходимых для образования любого языка, в-третьих - слишком сложный характер языковой системы, в-четвертых - сопротивления инертности говорящего коллектива всякому лингвистическому новшеству. В последнем случае имеется в виду инертность языковых навыков. «Именно потому, что знак произволен, - говорит Соссюр, - он не знает другого закона, кроме закона традиции, и, наоборот, он может быть произвольным только потому, что опирается на традицию».

В «Курсе общей лингвистике» читаем: «Время, обеспечивающее непрерывность языка, оказывает на него и другое действие, которое на первый взгляд противоположно первому а именно: оно с большей или меньшей быстротой изменяет языковые знаки, так что в известном смысле можно говорить одновременно как о не изменчивости языкового знака, так и о изменчивости его.

В конце концов, оба эти факта взаимно обусловлены: знак может изменятся, потому что его существование не прерывается. При всяком изменении преобладающим моментом является устойчивость прежнего материала, неверность прошлому лишь относительна. Вот почему принцип изменения опирается на принцип непрерывности».

Выясним, что же понимает Соссюр под изменяемостью знака. По мысли ученого, это сдвиг отношения между означающим и означаемым. «Прочие общественные установления - обычаи, законы и тому подобное - основаны, в различной степени, на естественных отношениях вещей; в них есть необходимое соответствие между использованными средствами и поставленными целями. Даже мода, определяющая наш костюм, не вполне произвольна: нельзя отклониться далее определенной меры от условий, диктуемых свойствами человеческого тела. Язык же, напротив, ничем не ограничен в выборе своих средств, ибо нельзя себе представить, что могло бы воспрепятствовать ассоциации какого угодно понятия с какой угодно последовательностью звуков».

«…Своим произвольным характером язык резко отличается от всех прочих общественных установлений. Это ясно обнаруживается в том, как он развивается; нет ничего сложнее его развития: так как язык существует одновременно и в обществе и во времени, то никто ничего не может в нем изменить; между тем произвольность его знаков теоретически обеспечивает свободу устанавливать любые отношения между звуковым материалом и понятиями. Из этого следует, что оба элемента, объеденные в знаке, живут в небывалой степени обособленно и что язык изменяется, или, вернее, эволюционирует, под воздействием всех сил, которые могут повлиять либо на звуки, либо на смысл. Эта эволюция является неизбежной: нет языка, который был бы от нее свободен».

Мы рассмотрели концепцию Ф.Д. Соссюра. Она сложна и диалектична. И ее хочется принять и в то же время хочется с нею не согласиться. Ученого связал принцип произвольности знака и понимание знака как двусторонней психической сущности.

Попытаемся взглянуть на дело по-иному. Знак - материальный носитель социальной информации. Он непроизволен в системе знака, потому что создание каждого нового знака обусловлено достигнутым состоянием всей системы. Он произволен по отношению к реальным объектам только в том смысле, что сами свойства этих объектов не требует, что бы их означали одним, а не другим звукосочетанием. Однако знак не случаен и по отношению к объекту, потому что существует реальные связи между объектами, предсказывающие многие связи между словами, в частности уже существующими и вновь образуемыми. Если в языке есть глагол читать и есть закономерные способы образования произвольных слов, то не совершенно неслучайно отвлеченное действие будет названо словом чтение , человек, осуществляющий это действие, словом читатель , а место, где занимается осуществление этого действия, читальня . Получается, что реальные свойства реальных объектов влияют на выбор людьми той формы, которую получит вновь создаваемое слово. Таким образом, произвольность знака и по отношению к объекту становиться весьма и весьма относительное.

Но если знак не произволен, да к тому же и не представляет собой двусторонней психической сущности, перестают действовать те соображения об изменчивости не изменчивости знака, которые выражены в привлеченных нами для осмысления теории Ф. де Соссюра цитатах.

Знаки языка обладают устойчивостью, которая объясняется не их собственной природой, а устойчивостью общества, его трудовых навыков, его общественных институтов, закономерности сознания и достигнутых его развитием результатов. Общество заинтересованно в устойчивости языка, обеспечивающего возможность взаимопонимания членов коллектива и преемственность трудового и иного опыта, его передачу от одного поколения другим. Но всякий раз, когда в обществе возникают потребности, которые не в состоянии удовлетворить существующая система языка, в ней начинаются перемены. Язык устойчив, но и изменчив. Изменения языка вызываются опять таки не его собственными свойствами не двусторонней психической сущность знака, а условиями его применения, взаимодействием языка и сознания, как проявлений действительной жизни.

Верно, что язык отличается от всех других социальных установлений и не может быть изменен по воле государственных деятелей или ученых. Он слишком сложен, и он подчинен всеобщей традиции его применения, так как он нужен всем и для осуществления всех видов трудовой деятельности. К тому же происходящие в нем перемены и возможности таких перемен не осознаются в повседневном общении и не представляют для него интереса.

Как можно отнестись к идее полной обособленности, независимости изменений каждой из двух сторон языка? И эта идея представляется несколько оторванной от реального облика языка. Звуки сами по себе могут, разумеется развиваться независимо от изменения смысла слов, но звуковой облик слова, как правило соотнесен с его морфемной структурой. Морфемная же структура, в свою очередь соотнесена со значением слова. Поэтому всякая перестройка значения, если она связана со словообразованием, меняет и звуковую сторону языка, слова. А если так, то о независимости звукового изменения знака от изменения его значений можно говорить лишь к тем словам, в смысловой структуре которых возникают перемены без участия механизма словообразования. Так что если можно говорить о независимости изменения значений слова от изменений его звучания, то эту независимость нужно признать неабсолютной, а относительной.

Понимание языка как системы знаков получило обоснование в работе Ф. Де Соссюра «Курс общей лингвистики»: «Языковой знак связывает не вещь и ее название, а понятие и акустический образ. Этот последний является не материальным звучанием, вещью чисто физической, а психическим отпечатком звучания, представлением, получаемым нами о нем посредством наших органов чувств…», «Языковой знак есть, таким образом, двусторонняя психическая сущность…».

Обратим и мы внимание на природу знака и его двусторонности: обе его стороны, и понятие, и акустический образ, в понимании Соссюра, равно психичны: «Это определение ставит важный терминологический вопрос. Мы называем знаком соединение понятия и акустического образа, но в общепринятом употреблении этот термин обычно обозначает только акустический образ, например слово arbor и т.д. Забывают, что если arbor называется знаком, то лишь постольку, поскольку, в него включено понятие «дерево», так что чувственная сторона предполагает знак как целое.

Двусмысленность исчезнет, если называть все три наличных понятия именами, предполагающими друг друга, но вместе с тем взаимно противопоставленными. Мы предлагаем сохранить слово знак для обозначения целого и заменить термины «понятие» и «акустический образ» соответственно терминами «означаемое» и «означающее»; последние два термина имеют то преимущество, что отмечают противопоставление, существующее как между ними самими, так и между целыми и частями этого целого. Что же касается термина «знак», то мы довольствуемся им, не зная, чем его заменить, так как обиходный язык не предлагает никакого иного подходящего термина».

Итак, по убеждению Соссюра, знак - сущность психическая и в целом, в составляющих его сторонах: обозначаемое - это понятие, обозначающее - акустический образ. В современной лингвистике взгляды Соссюра нередко приспосабливаются к мировоззрению излагающих и обслуживающих эти взгляды лингвистов, и получается, что обозначаемое - это предмет, вещь, а обозначающее - звуковая, материальная оболочка слова; другой вариант: обозначаемое - это понятие, обозначающее - звучание слова. Но это, как легко убедится, не соответствует взглядам женевского лингвиста, для которого языковой знак - психичен целиком, а значит, психичен и построенный из знаков язык.

Вслед за Соссюром современное языкознание нередко видит в языковом знаке два «первостепенного значение свойства»: первое - произвольность знака, второе - линейный характер означающего.

Рассмотрим что в «Курсе общей лингвистики» понимается под произвольностью знака.

«Связь, соединяющая означающее с означаемым, произвольна; поскольку под знаком мы понимаем целое, возникающее в результате ассоциации некоторого означающего с некоторым означаемым, то эту же мысль мы можем выразить проще: Языковый знак произволен.

Так, понятие «сестра» не связано никаким внутренним отношением с последовательностью s-oe: - r, служащей во французском языке ее означающим; оно могло бы быть выражено любым другим сочетанием звуков; это может быть доказано различиями между языками и самим фактом существования различных языков: означаемое «бык» b-oe-f (фр. Boeuf) по одну сторону языковой границы и означающим o-k-s (нем. Ochs ) по другую сторону ее». И далее ученый объясняет слово «произвольный»: «Слово «произвольный» также требует пояснения. Оно не должно пониматься в том смысле, что означающее может свободно выбираться говорящим (как мы увидим ниже, человек не властен внести даже малейшее изменение в знак, уже принятый определенным языковым коллективом); мы хотим лишь сказать, что означающее немотивированно, т.е. произвольно по отношению к данному означаемому, с которым у него нет в действительности никакой естественной связи».

Вторым свойством знака в «Курсе общей лингвистики» признается линейный характер означающего: «Означающее, являясь по своей природе воспринимаемым на слух, развертывается только во времени и характеризуется заимствованными у времени признаками: а) оно обладает протяженностью и б) эта протяженность имеет одно измерение - это линия».

По мнению Соссюра, немотивированность знака и протяженность обозначающего определяют собою два фундаментальных (говоря по-современному) принципа исследования языка, и последствия этих принципов неисчислимы, они подчиняют себе всю лингвистику языка.

Рассмотрим эти позиции с материалистического понимания языка - практического, действительного сознания. Языковой знак - реален и объективен (как, впрочем, и любой иной знак); он представляет собою феномен материально-идеальный, а не психический: его значение - идеально, его объективная, доступная восприятию посредством органов чувств форма - материальна.

Тезис о немотевированности знака заслуживает внимания, но не может быть безоговорочно принят, даже если разделить предложенное Соссюром понимание знака как двусторонней психической сущности. Во-первых, если и означающее и означаемое одинаково психичны и образуют психическое же целое, так сказать, сливаются в этом целом, то невозможно представить независимость одной стороны этой двуединой психической сущности (означающего) от другой (означаемого). Во-вторых, просто неверно (и это хорошо показывают факты различных языков), будто звукоморфемная структура слова (означающее) не зависит от его семантики (означаемое). В словах производных (а таких слов в развитых литературных языках большинство) мотивированность их материальной структуры выражаемым значением выявлена достаточно хорошо для того, чтобы ее увидеть: любое сложное слово немецкого языка (таких слов в этом языке множество) говорит и даже кричит о своей большей или меньшей мотивированности: bergbauingehieur - schule `школа горных инженеров"; Blumengarten `цветник" и т.д. В русских производных, простых и сложных, словарях также отчетливо просматривается их мотивированность там значением, для выражения которого они были созданы языком: вбежать и выбежать, приклеить и отклеить, ученик и учитель, цветочница и цветовод, воздухоплаватель и космонавтика. Именно потребности выражаемой информации и сложившиеся в языке словообразовательные закономерности предопределяют ту звукоморфемную оболочку, который получит вновь рождаемое языком слово. Ни какого произвола в смысле независимости одной стороны слова от другой (материальной от семантической) в языке нет.

Между прочим, видный современный лингвист - Э. Бенвенист подвергает сомнению идею произвольности языкого знака: «Одна из составляющих знака, акустический образ, представляет в нем означающее; другая, т.е. понятие, - означаемое. Связь между означаемым и означающим не произвольна; напротив, она не обходима. Понятие («означаемое») «бык» в моем сознании неизбежно отождествляется со звуковые комплексом («означающим»). И может ли быть иначе! Вместе запечатлены они в моем сознании, вмести возникаю они в представлении при любых обстоятельствах. Симбиоз между ними столь тесен, что понятия «бык» является как бы душой акустического образа. В сознании нет пустых форм, как нет и не получивших названия понятий».

И далее: «Теперь мы видим сферу «произвольного» и можем очертить ее границы. Произвольность заключается в том, что какой-то один знак, а не какой-то другой прилагается к данному, а не другому элементу реального мира. В этом и только в этом смысле допустимо говорить о случайности, и то, скорее, пожалуй, не для того, чтобы решить проблему, а для того, чтобы наметить ее и временно обойти».

Особенно интересна мысль, выраженная во второй из приведенных цитат из работы Э. Бенвениста: знак соотнесен с элементом реального мира, и эта его соотнесенность, по-видимому, случайно в том только смысле, что материальная форма знака выбирается языком не по предписанию «элемента реального мира». Э. Бенвенист уловил слабое место знаковой теории Соссюра и его последователей, которого знаки языка оторвала от обозначаемого ими мира вещей, а заодно и от обслуживаемого ими мира людей. Мы знаем между тем слова Карла Маркса о том, что ни мысль, ни язык не образуют сами по себе особого царства: они суть проявления действительной жизни. Эту истину несмотря на ее солидный философский возраст надлежало бы помнить и лингвистам нашего времени.

Что касается второго принципа знаковой теории Соссюра («линейный характер означающего») то этот принцип, видимо, отражает одну из существенных реальностей языка. Действительно, любые знаки языка, примененные в составе других, более сложных, знаков, образуют линейную последовательность. Это очевидно, если под означающим понимать реальные материальные единицы, из которых построено слово или предложение. Но у Соссюра означающее - это акустический образ, слитый с понятием. Остаются неясными, по крайней мере, две вещи: а) имеются ли в виду акустический образ отдельного элемента языка или речевой цепи, состоящей из многих таких элементов; в) если имеется в виду и второе и если означающее имеет линейный характер, почему не допустить, что и означаемое имеет линейный характер, а значит, и знак в целом! Ведь сущность означающего, означаемого, а также знака в целом одна и та же - психическая?

Произвольность знака и линейный характер означающего влекут за собою важные следствия, в их числе: не изменчивость знака, непрерывность его во времени - изменчивость знака. Произвольность знака не позволят людям изменять его по своему усмотрению, потому что нет никаких видимых причин, по которым наместо одного слова надлежало бы поставить другого. Язык не изменчив, по мнению Ф. де Соссюра, потому, что его изменению мешает, во-первых, произвольность знака, во-вторых, - множественность знаков, не обходимых для образования любого языка, в-третьих - слишком сложный характер языковой системы, в-четвертых - сопротивления инертности говорящего коллектива всякому лингвистическому новшеству. В последнем случае имеется в виду инертность языковых навыков. «Именно потому, что знак произволен, - говорит Соссюр, - он не знает другого закона, кроме закона традиции, и, наоборот, он может быть произвольным только потому, что опирается на традицию».

В «Курсе общей лингвистике» читаем: «Время, обеспечивающее непрерывность языка, оказывает на него и другое действие, которое на первый взгляд противоположно первому а именно: оно с большей или меньшей быстротой изменяет языковые знаки, так что в известном смысле можно говорить одновременно как о не изменчивости языкового знака, так и о изменчивости его.

В конце концов, оба эти факта взаимно обусловлены: знак может изменятся, потому что его существование не прерывается. При всяком изменении преобладающим моментом является устойчивость прежнего материала, неверность прошлому лишь относительна. Вот почему принцип изменения опирается на принцип непрерывности».

Выясним, что же понимает Соссюр под изменяемостью знака. По мысли ученого, это сдвиг отношения между означающим и означаемым. «Прочие общественные установления - обычаи, законы и тому подобное - основаны, в различной степени, на естественных отношениях вещей; в них есть необходимое соответствие между использованными средствами и поставленными целями. Даже мода, определяющая наш костюм, не вполне произвольна: нельзя отклониться далее определенной меры от условий, диктуемых свойствами человеческого тела. Язык же, напротив, ничем не ограничен в выборе своих средств, ибо нельзя себе представить, что могло бы воспрепятствовать ассоциации какого угодно понятия с какой угодно последовательностью звуков».

«…Своим произвольным характером язык резко отличается от всех прочих общественных установлений. Это ясно обнаруживается в том, как он развивается; нет ничего сложнее его развития: так как язык существует одновременно и в обществе и во времени, то никто ничего не может в нем изменить; между тем произвольность его знаков теоретически обеспечивает свободу устанавливать любые отношения между звуковым материалом и понятиями. Из этого следует, что оба элемента, объеденные в знаке, живут в небывалой степени обособленно и что язык изменяется, или, вернее, эволюционирует, под воздействием всех сил, которые могут повлиять либо на звуки, либо на смысл. Эта эволюция является неизбежной: нет языка, который был бы от нее свободен».

Мы рассмотрели концепцию Ф.Д. Соссюра. Она сложна и диалектична. И ее хочется принять и в то же время хочется с нею не согласиться. Ученого связал принцип произвольности знака и понимание знака как двусторонней психической сущности.

Попытаемся взглянуть на дело по-иному. Знак - материальный носитель социальной информации. Он непроизволен в системе знака, потому что создание каждого нового знака обусловлено достигнутым состоянием всей системы. Он произволен по отношению к реальным объектам только в том смысле, что сами свойства этих объектов не требует, что бы их означали одним, а не другим звукосочетанием. Однако знак не случаен и по отношению к объекту, потому что существует реальные связи между объектами, предсказывающие многие связи между словами, в частности уже существующими и вновь образуемыми. Если в языке есть глагол читать и есть закономерные способы образования произвольных слов, то не совершенно неслучайно отвлеченное действие будет названо словом чтение , человек, осуществляющий это действие, словом читатель , а место, где занимается осуществление этого действия, читальня . Получается, что реальные свойства реальных объектов влияют на выбор людьми той формы, которую получит вновь создаваемое слово. Таким образом, произвольность знака и по отношению к объекту становиться весьма и весьма относительное.

Но если знак не произволен, да к тому же и не представляет собой двусторонней психической сущности, перестают действовать те соображения об изменчивости не изменчивости знака, которые выражены в привлеченных нами для осмысления теории Ф. де Соссюра цитатах.

Знаки языка обладают устойчивостью, которая объясняется не их собственной природой, а устойчивостью общества, его трудовых навыков, его общественных институтов, закономерности сознания и достигнутых его развитием результатов. Общество заинтересованно в устойчивости языка, обеспечивающего возможность взаимопонимания членов коллектива и преемственность трудового и иного опыта, его передачу от одного поколения другим. Но всякий раз, когда в обществе возникают потребности, которые не в состоянии удовлетворить существующая система языка, в ней начинаются перемены. Язык устойчив, но и изменчив. Изменения языка вызываются опять таки не его собственными свойствами не двусторонней психической сущность знака, а условиями его применения, взаимодействием языка и сознания, как проявлений действительной жизни.

Верно, что язык отличается от всех других социальных установлений и не может быть изменен по воле государственных деятелей или ученых. Он слишком сложен, и он подчинен всеобщей традиции его применения, так как он нужен всем и для осуществления всех видов трудовой деятельности. К тому же происходящие в нем перемены и возможности таких перемен не осознаются в повседневном общении и не представляют для него интереса.

Как можно отнестись к идее полной обособленности, независимости изменений каждой из двух сторон языка? И эта идея представляется несколько оторванной от реального облика языка. Звуки сами по себе могут, разумеется развиваться независимо от изменения смысла слов, но звуковой облик слова, как правило соотнесен с его морфемной структурой. Морфемная же структура, в свою очередь соотнесена со значением слова. Поэтому всякая перестройка значения, если она связана со словообразованием, меняет и звуковую сторону языка, слова. А если так, то о независимости звукового изменения знака от изменения его значений можно говорить лишь к тем словам, в смысловой структуре которых возникают перемены без участия механизма словообразования. Так что если можно говорить о независимости изменения значений слова от изменений его звучания, то эту независимость нужно признать неабсолютной, а относительной.

Язык для философов XX в. оказывается реальностью, что скрывает тайны бытия, как для философов XVII-XIX вв. - мышление.

Термин "язык" в зависимости от контекста его использования вступил в таких смыслов:

1. Язык - знаковая система, являющаяся универсальным средством установления взаимоотношений человека с окружающей средой в процессе ее жизнедеятельности. Человек усваивает язык, а затем использует ее в различных видах деятельности с определенной целью.

2. Язык система особых знаков и символов, которой дается интерпретация в определенном прагматическом контексте ее использования.

3. Речь - исчисления, то есть построение формальной модели средствами языка. Она получила название формализованной, логистической языка (см. 4).

Функции языка - познавательная, информационная (передача информации, знания от человека к человеку, от поколения к поколению), коммуникативная (общения в коммуникативном акте), репрезентативная (репрезентация человеком собственных переживаний, настроения, ощущений, мыслей и др.), эвристическая (с помощью одного языка создаются новые языки, новые знаково-символические системы, новые системы знания) и т.п.

Современный язык делится на естественную (разговорный, национальную) и искусственную (формализованную).

Естественная (национальная, разговорный) язык - знаковая система, которая возникла исторически и отражает, опредмечує, представляющей сферу ощущений, желаний, настроений, намерений людей, а также их образы и мысли. Функции естественного языка - коммуникативная, познавательная, информационная, репрезентативная и др. К языкам, выполняющих упомянутые функции, относятся вербальная (лат. ver-halts) и невербальное (язык жестов и т.п.).

Искусственная (формализованная) язык - логично сконструированная язык, особая система знаков, основанная с целью кодирования определенной информации, математических и логических операций над искусственно созданными символами и др. Особенности искусственных языков - точность их построения по четко определенным правилам; однозначность их понимания. К искусственным языкам относятся кодовые системы, знаки дорожного движения, научная речь (язык математики, математической логики и проч.), язык программирования и т.д.

в Зависимости от сферы познавательной и практической деятельности людей различают такие разновидности языков: обыденная (повседневная); язык средств массовой информации; деловая; научная; философская; юридическая и др.

Язык является объектом исследования философии и таких наук, как языкознание (лингвистика), семиотика, логика, психолингвистика, теория искусственного интеллекта, каждая из которых разрабатывает свою концепцию языка.

Философия и конкретные науки изучают язык в структурном отношении: "объективная реальность - мышление - язык"; взаимосвязь мышления и языка. В XX в. речь как объект исследования приобрела самостоятельное значение и стала изучаться в ее імманентному существовании и функционировании как особая система знаков. Согласно нового направления исследований, язык начали рассматривать: как проявление мыслей; как изображение знания; как синтаксическую систему, где существует взаимосвязь между графическими знаками, и т.д.

Семиотическая концепция языка

Семиотика (греч. semeiotike - учение о знаках) - наука о знаках и язык как знаковую систему; гуманитарная дисциплина, которая исследует все факты культуры (язык, наука, философия, искусство, театр, кино, литература и т.п.) как феномены, имеющие знаковый выражение. Идеи семиотического анализа языка рассматривали в своих произведениях философы (Аристотель, Т. Гоббс, Д. Локк, Г. Ляйбніц) и лингвисты (А. Гумбольдт, Ф. де Соссюр, Э. Бенвеніст, О. Потебня), но как особая наука (система знания о знаках) сформировалась в начале XX в. Основатели семиотики - американские философы и лингвисты Ч. Пирс (1830-1914 гг.) и Ч. Моррис (1901-1979 гг.).

Семиотика изучает знаки и язык как знаковую систему в трех аспектах - семантическом, синтаксическом, прагматическом.

Семантика (греч. semantikos - означальний) - составная часть семиотики, теория, которая изучает смысл и значение языковых выражений, анализирует язык как знаковую систему с функциями определения и обозначения. Основные семантические категории - высказывания, имя, термин, смысл, значение, денотат, референция, дескрипція (содержание этих категорий будет определен в 2.4).

Синтаксис (греч. syntaxis - связь, построение) - составная часть семиотики, изучающая правила сочетания и размещения языковых знаков в определенной знаковой системе, абстрагируясь от функций определения и обозначения, которые исследует семантика.

Прагматика (греч. pragma - действие, дело) - составная часть семиотики, изучающая способы использования знаков и языка как знаковой системы в конкретных практических ситуациях.

Основной объект исследования семиотики - знак.

Знак (лат. nota - знак, метка, зарубка) - объект (предмет, образ), который представляет другой объект, свойства объекта, связи между объектами, действия, события, ситуации, состояние дел и т.д. в процессе практической и познавательной деятельности людей. Он содержит определенную информацию об объекте, который представляет. Например, отпечатки пальцев на месте преступления - знак, что сообщает: на месте преступления был человек, которого можно идентифицировать с субъектом преступления.

Каждый знак имеет свое определение и обозначает определенный объект (означувана и обозначаемая функции знака). Определение знака составляет его смысл, а обозначения - его предметное значение (см. 2.4).

Виды знаков:

1. В зависимости от того, элементом какой системы есть определенные знаки, их разделяют на языковые и позамовні. Языковой знак - буква, символ (единица естественного или формализованного языка как знаковой системы), что имеет графическое изображение. Совокупность языковых знаков создают алфавит языка. Позаказный знак является элементом в позаказной системе. Например, изменение ареала обитания некоторых диких животных - знак нарушения экосистемы на Земле.

2. По способу связи с означаемым объектом знаки делятся на знаки-копии, знаки-индексы, знаки-признаки, знаки-символы.

Знак-копия означает сходство между знаком и означаемым предметом. Примеры знаков-копий: отражение человека в зеркале (образ человека в зеркале - знак подлинности человека и его зеркального отражения); фотография; копии документов; отпечатки пальцев на определенном предмете.

Знак-индекс (лат. index - указатель) - в математике и логике - символ (числовой или буквенный показатель), который приписывают других символов, чтобы отличить их друг от друга. Например, Av А2, Ал, xv х2> хп, где 1, 2, п - знаки-индексы.

Знак-признак (примета, симптом, указатель) - это знак отношения между предметом и его свойствами, между предметами. Примеры: дым - знак огня; высокая температура у человека - знак болезни; разбитый автомобиль на дороге - знак транспортной аварии.

Знак-символ - такой знак, который не имеет сходства с означаемым предметом, а выражает конкретно нечто общее, абстрактное (понятие, идею, гипотезу, теорию, качество, свойство, абстрактную сущность определенного предмета). Например, герб, флаг, гимн составляют знаки-символы определенного государства (символизируют идею государственности).

Процесс функционирования знаков обозначается термином "семиозис" - (греч. зета - знак). Он означает интерпретацию знаков и обозначает сам процесс интерпретации знака в отношении "предмет - знак - интерпретация", в результате чего возникает феномен рождения смысла и значения знака. Семиотическая концепция языка как знаковой системы положена в основу современных логико-семантических и прагматических концепций языка.

Язык – это средство выражения мыслей и желаний людей. С помощью языка люди также выражают свои чувства. Обмен подобной информацией между людьми называется общением. Язык – это «стихийно возникшая в человеческом обществе и развивающаяся система дискретных (членораздельных) звуковых знаков, предназначенных для целей коммуникации и способная выразить всю совокупность знаний и представлений человека и мире». Это особая система знаков, которая служит средством общения людей друг с другом.

Центральным в этом определении является сочетание «особая система знаков», которое нуждается в подробном пояснении. Что такое знак? С понятием знака мы встречаемся не только в языке, но и в повседневной жизни. Например, видя, как из трубы дома идет дым, мы заключаем, что в доме топят печь. Услышав звук выстрела в лесу, мы делаем вывод, что кто-то охотится. Дым – зрительный знак, признак огня; звук выстрела – слуховой знак, признак выстрела. Даже два этих простейших примера показывают, что знак имеет видимую или воспринимаемую на слух форму и некое содержание, которое за этой формой стоит («топят печь», «стреляют»).

Языковой знак также двусторонен: он имеет форму (или означающее) и содержание (или означаемое). Например, слово стол имеет письменную или звуковую форму, состоящую из четырех букв (звуков), и означаемое – «вид мебели: плита из дерева или другого материала, укрепленная на ножках».

В отличие от знаков, имеющих природный характер (дым – знак огня, звук выстрела – знак выстрела), между формой слова (означающим) и его смыслом (содержанием, означаемым) нет причинной связи. Языковой знак условен: в данном обществе людей тот или иной предмет имеет такое-то название (например, стол), а в других национальных коллективах он может называться иначе (der Tisch – в немецком языке, la table – во французском, a table – в английском).

Слова языка действительно замещают в процессе общения другие объекты. Подобные «заместители» других объектов принято называть знаками, однако то, что обозначается с помощью словесных знаков, – это далеко не всегда предметы действительности. Слова языка могут выступать как знаки не только объектов реальной действительности, но и действий, признаков, а также разного рода мысленных образов, возникающих в сознании человека.

Кроме слов важным компонентом языка являются способы образования слов и построения из этих слов предложений. Все единицы языка не существуют изолированно и неупорядоченно. Они связаны между собой и образуют единое целое – систему языка.

Система – (от греч. systema – «целое, составленное из частей; соединение») объединение элементов, находящихся в отношениях и связях, образующих целостность, единство. Следовательно, каждая система обладает некими признаками:

Состоит из множества элементов;

Ее элементы находятся в связи друг с другом;

Эти элементы образуют единство, одно целое.

Характеризуя язык как систему, необходимо определить, из каких элементов он состоит, как они связаны друг с другом, какие отношения устанавливаются между ними, в чем проявляется их единство.

Язык состоит из единиц: звуков; морфем (приставок, корней, суффиксов, окончаний); слов; фразеологических единиц; свободных словосочетаний; предложений (простых, сложных); текстов.

Каждая из единиц обусловливается другими знаками, и сам, в свою очередь, обусловливает их. Различают три вида отношений языковых единиц: синтагматические, парадигматические и конститутивные.

Синтагматические (или линейные) отношения определяют соединение знаков в речевом потоке: на основании этих отношений единицы одного порядка сочетаются друг с другом именно в тех формах, которые определены законами языка. Так, при образовании слова подушечка к основе существительного подушка прибавляется уменьшительно-ласкательный суффикс -к-, который влияет на трансформацию базовой основы: конечный согласный основы изменяется (к заменяется на ч), а перед ним появляется гласный. Образуя глагольное словосочетание, мы ставим зависимое местоимение или существительное в ту падежную форму, которой требует глагольное управление (увидеть (что? – вин. п.) здание; подойти (к чему? – дат. п.) к зданию).

На основании парадигматических отношений единицы одного порядка объединяются в классы, а также группируются внутри классов. Так, однородные языковые единицы объединяются и образуют уровни языка (табл. 1).

Таблица 1

Внутри каждого уровня единицы вступают в более сложные парадигматические отношения. Например, сочетания мягкий вагон – жесткий вагон, являясь обозначениями определенных типов пассажирских вагонов, противопоставлены друг другу и образуют минимальную знаковую систему – антонимическую пару. Уберите одно из сочетаний, и система разрушится; более того, оставшийся знак потеряет смысл (неясно, что такое мягкий вагон, если нет вагона жесткого).

Другие языковые знаки находятся друг с другом в многомерных отношениях, взаимно обусловливая друг друга и, тем самым, образуя частные системы внутри общей системы языка. Например, стройную систему составляют термины родства. Знаки в этой системе противопоставляются друг другу не по одному признаку (как в паре мягкий вагон – жесткий вагон), а по нескольким: полу (отец – мать, сын – дочь), поколению (бабушка – мать – внучка), прямой / непрямой линии родства (отец – сын, дядя – племянник).

Языковые знаки – самые сложные. Они могут состоять из одной единицы (слово, фразеологизм) или их комбинации (предложение), в последнем случае комбинация простых единиц создает сложную единицу. Такая способность языковых единиц низшего порядка быть строительным материалом для единиц высшего порядка определяется конститутивными отношениями языковых единиц. Например, самостоятельный языковой знак – слово. Морфема самостоятельно не функционирует в языке. Она проявляет себя только в слове, поэтому считается минимальным, несамостоятельным языковым знаком, служащим для построения слов. Слова, в свою очередь, строят словосочетания и предложения. Предложение, высказывание, текст – составные знаки разной степени сложности.

Остается выяснить, почему язык определяют как особую систему знаков. Оснований для такого определения несколько. Во-первых, язык во много раз сложнее, чем любая другая знаковая система. Во-вторых, сами знаки языковой системы разной сложности, одни являются простыми, другие – состоящими из ряда простых: например, окно – простой знак, а образованное от него слово подоконник – сложный знак, содержащий приставку под- и суффикс -ник, также являющиеся простыми знаками. В-третьих, хотя отношения между означающим и означаемым в языковом знаке немотивированны, условны, в каждом конкретном случае связь между этими двумя сторонами языкового знака устойчива, закреплена традицией и речевой практикой и не может изменяться по воле отдельного человека: мы не можем стол назвать домом или окном – каждое из этих слов служит обозначением «своего» предмета.

И, наконец, главная причина того, почему язык называют особой знаковой системой, заключается в том, что язык служит средством общения людей друг с другом. Любое содержание, любую мысль мы можем выразить с помощью языка, и в этом заключается его универсальность. Никакие другие знаковые системы, способные служить средствами общения, – о них будет сказано ниже (см. 1.3) – таким свойством не обладают.

Таким образом, язык – это особая система знаков и способов их соединения, которая служит орудием выражения мыслей, чувств и волеизъявлений людей и является важнейшим средством человеческого общения.